Вивальди и Чайковский написали каждый по музыкальному циклу "Времена года". Эрик Ромер снял кинематографические "Времена года". В "Весенней сказке" лейтмотивом идет "весенняя" музыкальная пьеса Р.Шумана. Она звучит буквально — один из персонажей фильма, Наташа (ученица консерватории), играет ее на рояле. Но еще сильнее, чем даже пьеса Шумана, в фильме звучат "чеховские мотивы". Неброская драматургия, отсутствие резких сюжетных поворотов, обыденность. Персонажей даже зовут русскими именами. Главная героиня фильма, преподавательница философии Жанна оказывается в двусмысленно-бессмысленной ситуации. У нее ключи от двух квартир, но она не может воспользоваться ни одним из них. Она не может вернуться к себе в квартиру, потому что приютила двоюродную сестру, приехавшую на практику, а та сразу познакомилась с каким-то солдатом из казармы по соседству, и живет с ним. Но также она не может вернуться в квартиру, в которой живет со своим другом, уехавшим в командировку. Ее не пугает одиночество, ее раздражает антураж квартиры, который она может терпеть только находясь рядом со своим другом.
На вечеринке Жанна знакомится с ученицей консерватории Наташей, такой же одинокой, как и она, и та приглашает ее к себе в гости. Она живет одна в достаточно большой квартире. У ее отца Игоря есть молодая любовница Ева (как и Жанна, занимается философией, только не преподает), Игорь живет с ней. Между Наташей и Евой идет жесткая конфронтация, и со временем Наташа непринужденно дает понять, что ей хотелось бы, чтобы с отцом была Жанна, а вовсе не Ева. Жанна тусуется с Наташой полторы недели и постепенно узнает во всех подробностях историю взаимоотношений Наташи, Игоря и Евы. Эрик Ромер снимал высоконравственную историю, именно поэтому в фильме ничего не происходит. Такая концовка обескураживает и "деморализует" зрителя. Когда состоялась премьера "Чайки", театральный зритель был деморализован точно так же. Но, если задуматься, фильм полностью оправдывает свое название. Весна — пора безумств, шалостей, флирта и любовных приключений. Персонажи чувствуют душевной подъем и улавливают некие флюиды, в организмах происходят биохимические реакции. Любовные шашни были бы вполне естественны, но... в фильме Ромера ничего не происходит, семейные пары не разрушаются, слезы не льются, тела не сливаются в экстазе, хотя, безусловно, искус имеется. Так что, внатуре, сказка. Весенняя.
Существует такая разновидность кина: французская болтология. Это одно из немногих кин, которые я не выношу, и никогда-никогда не смотрю по собственной воле. Спасибо, как говорится, родной "экранке", за то, что она кормит меня подобным блюдом регулярно, иначе я никогда не посмотрел бы всех этих шедевров, и не узнал бы даже о том, что землю топчут все эти великие режиссёры. Ну вот например: Эрик Ромер. Я в жизни никогда не слышал об этом режиссёре, а вот оказывается, что этот живой классик чуть ли не любимый мастер Владимира Гордеева. Век живи – век учись, дураком помрёшь.
Фильм "Весенняя сказка" представляет собой часть какого-то цикла, но всех остальных фильмов серии я не видел, и, как вы можете догадаться, по доброй воле не посмотрю. Поэтому я рассматриваю эту картину в отрыве, так сказать, от контекста.
Сюжет картины довольно легко пересказать. Чувиха (преподаватель философии) случайно заходит к подруге на вечеринку и знакомится там с молоденькой девушкой, у которой оказывается отец, а у отца – любовница. Чувиха и девушка становится подругами, и постепенно обстоятельства складываются таким образом, будто бы девушка пытается заменить в постели отца его любовницу чувихой. Всё.
Классическое кино в жанре французской болтологии. Предельная тетральность, персонажи в основном сидят и базарят, минимум передвижений, минимум событий, минимум действия. Но главное – все базары персонажей идут на какие-то запредельно оторванные от реальности темы. Они не говорят о погоде, не говорят о политике, не говорят о еде или о бухле. Они говорят только о своих мыслях, чувствах, мыслях, возникших в связи с чувствами, и чувствах по поводу мыслей. Больше всего они говорят о самом разговоре, произнося слова о словах о словах. Персонажи не пытаются узнать друг друга, практически ничего не знают друг о друге, и, судя по всему, вообще не считают это хоть сколько-нибудь полезным. По поводу одного из персонажей – отца девушки – это вообще достигает апогея. Зрителяю не объясняют ничего: кто он, откуда родом, как здесь оказался, что он за человек, чем занимается, чем интересуется, что считает важным. Нам сообщают только название его должности, и ещё, что у него молодая любовница. Всё, этого достаточно, чтоб этого сутулую плешивую нескладную глисту в корсете все зрители вслед за другими персонажами картины начали считать супер-соблазнителем.
Диалоги в фильме примерно такие:
- Почему вы на меня так смотрите? - Как я на вас смотрю? - Ну вот так... как бы вам объяснить... - Ну попытайтесь объяснить, иначе я вас не пойму. - Ну ладно. Никак. - Что значит "никак"? Вы уже начали этот разговор, потрудитесь теперь объясниться. Вы ведь, кажется, сказали, что я как-то на вас смотрел? Полагаю, вы хотели предположить что-то предосудительное? - Да, я действительно начал этот разговор, но сейчас я уже слишком утомлён его продолжением. В любом случае, у этого разговора нет будущего. - Как это "нет будущего"? Вы оскорбляете меня подобными фразами. Пожалуй, я вас ударю. БАЦ! - Вы ударили меня! - Да, ударил. Глупо отрицать факты. - Знаете, я поначалу даже не понял, что это был удар. Но вот сейчас, пытаясь воскресить свои мысли и чувства, я отчётливо понимаю: да, это действительно был удар. В торец. Я бы даже сказал, в бубен. - Нет, ну я бы не стал так говорить. По-моему, вы несколько преувеличиваете. Для меня этот удар был только средством выражения своих чувст, применительно к данной конкретной ситуации, не более того.
И так далее.
Таких, или приблизительно таких (со скидкой на мою иронию) диалогов в фильме – один час сорок минут. То есть от начала фильма до конца. Всё это производит впечатление чистейшей отборнейшей лажи – просто потому, что живые люди так не говорят, не думают, и не поступают. Так говорят, думают и поступают только персонажи фильмов в жанре французской болтологии.
Каждый раз, когда я всё-таки в силу каких-то обстоятельств смотрю подобное кино, меня мучает мысль: "Приехать к ним, что ли, и научить их ебаться? Пусть направят свою болтологическую энергию на что-нибудь полезное".
Юлия Ульяновская:
Рецензия на фильм "Весенняя сказка", или жизнь как периферия философии
Французы – кошмарно претенциозная нация. Что б они не делали, во всем столько понта, столько утверждения собственной немаловажности… Каждый свой пук француз сопровождает таким выражением лица, будто он только что облагодетельствовал вселенную. Весь мир радостно подхватил этот заразный шарман, поверил ему и принялся насаждать повсюду: ах, Франция! Увидеть Париж и удавиться! Сколько романтики в чахлых от многовекового кровосмешения королях, в пахнущих псиной мушкетерах, в Лувре, галереи которого устланы щедро обоссаной соломой, в похождениях знатных потаскух. Какие восторги вызывает мифология, окружившая французских художников, модельеров, места, ими посещаемые… Культ кафе, где столики на улице и можно весь день таращиться на ни чем, в общем-то, не примечательных прохожих… "Ах, особый дух!" Верно – особый дух нищего художника, который вместо хорошего ужина может позволить себе только стакан воды, газету и стол на улице, откуда можно зорко следить – не появится ли кто знакомый, чтобы взять взаймы, или кредитор, от которого следует прикрыться упомянутой газетой. Но: отдаю должное этим проклятым парижанам и всему их провансу – нельзя было создать такое сильное наваждение очарования, не обладая исключительной артистичностью, и эта артистичность – пусть она меня крайне раздражает, как всё чрезмерное – полностью оправдывает всё их существование.
"Весенняя сказка" заставила меня задаться всего одним вопросом: зачем это было снято? Чему меня хотели научить этим фильмом, какие струны души задеть, чем сердце моё растревожить? По сути, на экране происходит сплошная мышиная возня. Главная героиня, Жанна, закончив свои лекции по философии, прибегает в какую-то жутко засранную квартиру (недоеденные куски, разбросанная одежда, наваленные бумаги). Она собирает свои вещи в большой баул и едет в другую квартиру – светлую, просторную, прибранную – но занятую какой-то бесцеремонной родственницей. На первый взгляд ситуация выглядит так, будто Жанна сбежала от своего дружка, но по каким-то причинам предпочитает скрывать это от знакомых. Она суетливо врет, и я начинаю ее подозревать, а подозревать – значит усилить внимание. Это полезно для фильма, режиссеры. Дайте зрителю повод для подозрений – и он будет вам благодарен. Чтобы не оставаться с родственницей, Жанна отправляется на какую-то бесполезную вечеринку, где сидит одна на диване – то ли в ожидании хозяйки, то ли просто проводя время, пока к ней не подсаживается юная нимфа и не затевает разговор. Нимфу зовут Наташа, как и Жанне, ей совершенно нечего тут делать и хочется домой. Между ними разница как минимум в семь лет, но Наташа так естественно принимает профессиональную философскую заумь Жанны и так вникает в ее ситуацию (мои подозрения развеялись), что уезжают с вечеринки они подругами. Отныне Жанна будет жить у Наташи – пока не съедет ненавистная родственница. Дальше – простая схема: у Наташи есть обожаемый отец, у отца есть любовница, по возрасту находящаяся как раз между Жанной и Наташей, и любовницу эту Наташа ненавидит. Жанна вступает в чужую семью, узнает ее места обитания, порядки, скандалы и отношения. Всё это никак не перекликается с ее личной жизнью, Жанна выглядит в их среде как приятный, но аномальный объект. Кроме того, что я успела рассказать, в фильме не происходит ничего, и заканчивается он как-то слишком просто: друг Жанны, Ноэль, возвращается из своей поездки, и она тоже возвращается – в его хламовник, откуда сбежала в начале. Фин. Зритель озадаченно безмолвствует.
Не знаю, кто написал сценарий, но у автора была явная склонность к зауми. К счастью, заумь во французском исполнении равняется комедии или фарсу – за счет умножения на дурашливость, легкость и откровенность. В "Весенней сказке" результатом зауми стало то, что все женские персонажи имеют либо степень по философии, либо высокий балл. Философские споры за ужином выглядят потешно и мило, слушая их мне было наплевать на Канта, я видела только одно: не важно, о чем человек говорит, важно как. В этом "как" и проявляется его характер. Спорщик он, эгоист, позер, мыслитель, устойчивый или расхлябанный, уверенный или нет, вежлив или резок. Думаю, в этом фильме самое главное и есть это "как". Как персонажи общаются, как они при этом одеты, как ведут себя в сомнительных ситуациях, как накрывают стол к ужину, как подают чай, как чистят картошку, гуляют по саду, представляют знакомых, как улыбаются, приветствуя приятного им человека. С этой точки зрения фильм показался мне комфортабельным, и я очень рекомендую его женщинам для неторопливого субботнего утра – чтобы выходные прошли эстетично, размеренно и осознанно.
Весьма остроумная, свежая и наблюдательная работа с вызывающей симпатию героиней в центре. Ромер вообще склонен к минимализму в том смысле, что в его работах редко происходят глобальные события, его больше интересует демонстрация внутреннего мира персонажей, реконструкция ситуаций через диалог. Но если у многих, скажем, у Фассбиндера в его фильмах о женщинах, в тех же "Горьких слезах Петры фон Кант", разговоры являются лишь ширмой, ярким прикрытием, у Ромера разговор персонажей — это увлекательное открытие сущностей. Каждый в разговоре очень естественен и уязвим, одновременно каждый опасен. И ведь странно, как с помощью откровенности Ромеру удается этого достичь. Вместо власти над разговором ты ощущаешь неуверенность, как будто идешь по канату. У других авторов "новой волны" диалог используется совершенно по-разному, но всегда выступает инструментом. У Годара — лишенным эмоций речитативом, винтовкой, у Трюффо — бесстрастным монологом или буржуазным надрывом, у Шаброля — социальными откровениями или светскими сигналами... Диалог сам по себе, т.е. как средство передачи мыслей от одного человека другому, не имеет для них никакого значения. Для Ромера же диалог становится центром происходящего. Ему нравится речь, и каждый из его героев говорит очень уверенно, им есть, что рассказать, их простые истории звучат.
"Весенняя сказка" — это фильм преподавателя литературы о философии. Вернее, о философе, который делает краткий экскурс, забег на чужую территорию, а затем уходит с нее. Но философия подается через серию неважных жизненных перипетий. Пожалуй, в "Весенней сказке" мы наблюдаем замечательный кинематографический эффект: киноязык вдруг отходит на второй план и становится совершенно прозрачным, оптимально естественным, оттеняя разговор. И ты как будто включаешься в него. Уверена, я бы сразу познакомилась с Жанной, если бы встретила ее на такой унылой вечеринке. )
