В главных ролях: Ханне Агесен, Керстен Андресен, Сильвия Экхаусен. В ролях: Биргитте Федершпиль, Эйнер Федершпиль, Энн Элизабет Руд, Эмиль Ханс Кристенсен и др.
"Слово" – камерная драма Карла Теодора Дрейера по пьесе Кая Мунка, лютеранского священника. Действие происходит в 1925 году на ферме Боргенов. У набожного старика Боргена три сына. Старший сын Миккель не верит в Бога, тогда как его жена Ингер верит ясно, спокойно, без неистовства. На среднего сына, Йоханеса, возлагали особые надежды, – старик Борген надеялся, что, получив теологическое образование, Йоханнес вернется, и ферма станет местным оплотом христианства, откуда светлые лучи веры во Христа распространятся по всей округе. Йоханнес вернулся, но… сошедшим с ума. Он бродит по округе, пророчествует и клеймит всех за неверие. Младшего сына, Андерса, гораздо больше заботит дочь портного Энн, на которой он хочет жениться. Однако отец Энн – член христианской секты, поэтому либо Борген вступит в секту, либо свадьба не состоится.
Словом, Бог посылает старому Боргену испытание за испытанием. Но тот ничего, не ропщет, даже когда сталкивается с самым суровым из испытаний, больше похожим на издевку. Что будет в финале, – об этом я догадался после третьей минуты фильма, но не представлял, какую мысль закладывали авторы, к чему пытаются подвести зрителя. Финал сделан блестяще, а фильм оказывается предельно дидактичным: он – о недостатке веры. Причем эта "недосдача" выходит далеко за рамки набожной семьи Боргенов, фильм говорит о том, что веры всегда будет не хватать для того, чтобы совершались подлинные чудеса на Земле. Я читал, что пьеса Мунка более двусмысленна, чем фильм Дрейера (режиссер сделал чудо подлинным, буквальным чудом, а больше я ничего не скажу, чтобы не спойлерить).
Все отмечают предельную минималистичность фильма, на мой взгляд, она даже чрезмерна. Да и постановка света выглядет слишком нарочитой (когда герой, скажем, подымается с постели и замирает, то его лицо непременно оказывается в полосе света). Но то, что фильм оказал громадное влияние на кинематограф, — это абсолютно очевидно. После выхода "Слова" грандиозно изменились фильмы Ингмара Бергмана, в нем внезапно проснулась гениальность, и многое, многое в них напоминает "Слово"! Если же взять более свежий пример, например, "Рассекая волны" Триера, то концовка фильма, по сути, повторяет концовку "Слова". И, кстати, многие зрители не приняли концовку триеровского фильма, – опять же от недостатка веры!
В юности этот фильм Дрейера до глубины души впечатлил своей ударной концовкой. Фильмы классиков кинематографа — это явно не тот материал, который удивляет зрителя финальным твистом. Однако здесь именно это и происходило, причем твист был, что надо. Целых два часа ты мучаешься, глядя длинную драму из жизни верующих, пытаясь вникнуть в проблемы их сект, слушая длинные разговоры на тему веры или бред юродивого, пока из носа не начинает идти кровь. Ничего скучнее этих не имеющих для современного человека значения проблем быть не может, хотя визуально Дрейер великолепен. Люди круглосуточно обсуждают бога, читают книжки про бога, говорят о том, кого бог любит, а кого нет внутри однообразного быта. И ты уже готов умереть на кресле, ты просто изнемогаешь от всех этих "бог не заберет ее у нас", "бог заберет ее у нас". А затем вдруг — бах! — и невероятная легкость и восторг.
Все "Слово" воспринимается как отображение маеты повседневной жизни. Ни у одного из верующих на деле нет веры, потому что "вера" — это не послушание, не обряды, не православие, не народность и не кокошник. Вера — это экстремальный опыт священного безумия, в котором ты отказываешься согласиться, что что-либо невозможно. Идеальным воплощением веры является горящий от страсти к Аллаху суфий, совершающий ради любви выводящие других из себя поступки. Да и разве не вывел бы из себя любого "верующего" Иисус, если бы вдруг начал раздавать хлеба и рыбу на проспекте? Обыкновенный верующий — это слабак и конформист, нашедший прибежище на вымышленной могучей груди, тогда как вера как таковая — это практика запредельной смелости-безумия, похожая на прыжки головой вниз в пропасть. Вера — это безумие, хотя безумие не всегда вера. Это экстремальная духовная практика для маргиналов. Если ты веришь в величие Бога, ты шагаешь по миру семимильными шагами, ты способен на великое, никто не может тебя остановить в этом электрическом запале вселенской любви. Ты должен идти на штыки и радостно петь.
В "Слове" все кружится вокруг слов "вера" и "бог", от них начинает тошнить, но никаких подвигов здесь нет и в помине, а только тягостная привычка, замыливание, мелкие дрязги, настойка повседневности. Жутко заунывно, но так даже более доходчиво Дрейер демонстрирует, что благопристойные верующие ничего о боге и чудесах не знают, а настоящая вера — это маргинальное ощущение, доступное лишь безумцам и девочкам, которые не знают физических законов мира и разочарований. И что никто из тех, кто любит посудачить об истинном христианстве (или там магометанстве) не имеет никакого смысла. Эти люди просто несут чепуху, упорядочивая траектории из кухни в коровник. В итоге фильм производит превосходный эффект. При повторном просмотре смотреть "Слово" было еще более тяжко, но кинематограф — он ведь вообще не для слабаков, друзья.
Позднее Рейгадас попытался повторить этот же трюк Дрейера в "Безмолвном свете", но все испортил. Думаю, Дрейера нужно показывать людям, чтобы они поняли, какая же скучная, бесполезная и унылая чушь религия.
"Слово" — чертовски театральная и очень затянутая постановка, но моя рецензия будет не об этом. Не смотря на свою снотворность, история (даже в таком исполнении) не лишена скромного обаяния педофила. В общем-то, с этой точки зрения, у истории много общего с "Дорогой" — это такая же задачка, которая кагбэ сама намекает тебе на правильное решение, но в логической цепочке, приводящей к этому решению, содержится фундаментальный изъян, которого все предпочитают не замечать, потому что так красивее.
Фильм о вере, и о том, какие чудеса она способна сотворить – если, конечно, она истинная и настоящая. Пересказывать фильм не хочется, потому что, во-первых, нудятина, во-вторых, Вова его всё равно перескажет, а в-третьих, там концовка, без которой всё остальное кагбэ не торкает, а рассказать её – спойлер. Так что скажем только так: когда много ханжей говорят, что верят – маємо те, що маємо, а когда кто-то истинно, блеать, верит – получается чудо. Снято хорошо и убедительно, хотя и стрёмно с точки зрения христианской догмы (на которую мне, ясен хуй, насрать). Однако достаточно включить мозг на секундочку, чтобы увидеть всю картину, так сказать, вширь.
Охуенно забавно читать про "чудо, которое произойдёт, если истинно верить", от чувака, сгнившего в фашистском концлагере (это я про Мунка, ясен перец, а не про Дрейера). Наверное, среди тысяч сгнивших в концлагерях датчан не было истинно верующих, которые могли бы выторговать себе хотя бы крошечное чудо. И среди десятков тысяч немцев. И среди сотен тысяч русских. Которые все – ну, с теми или иными вариациями – христиане. Ну ладно, среди русских в то время наверняка было много атеистов, но как же тогда быть с сербами, французами, греками, чехами и поляками? И не надо мне рассказывать о том, что взрослые ханжи утратили веру, и нас спасут только чистые, как слеза Путина, дети. Когда советские войска вошли в Освенцим, они нашли множество складов одежды и обуви. Особенно их впечатлил один склад, где хранилось несколько сотен тысяч (!) единиц детской одежды и обуви, включая распашонки, для детей от одного до 14 лет (приблизительно).
Наверное, все эти люди недостаточно верили. И дети недостаточно верили. Одно-, трёх- и пятилетние. Ну, цыгане – вообще нехристи, а про евреев я даже не заикаюсь. Эти не заслужили никакого чуда. Их можно валить миллионами, Б-гу нет до них никакого дела.
Зато я знаю, до кого Б-гу есть дело. Я знаю про чудо. Послушайте!
20 июля 1944 года в ставке Гитлера "Вольфшанце" прогремел взрыв. Заговорщики оставили бомбу под столом во время заседания ставки. Даже с учётом того, что именно в этот день впервые (!) заседание перенесли из бункера в летний домик, и не смотря на то, что одну из двух бомб не сумели заложить (!), Гитлер всё равно должен был умереть. У него не было сраных шансов. И вот – взрыв! Всё в дребезги. Погибло 4 человека. Куча раненых. В Гитлера полетел тяжёлый дубовый стол, осколки бомбы. На нём разорвало всю одежду. В клочья!!! А как же он сам? Его убило? Ему оторвало руки, или, хотя бы, ноги?
Он жив и здоров. Отделался лёгким испугом, мелкими порезами, опаленными волосами и временной глухотой. ВОТ ЭТО Я НАЗЫВАЮ – ЧУДО! Б-г спас Гитлера! У меня нет других версий. Б-г любит Адольфа Алоизовича, и терпеть не может датчан, французов, сербов, греков, русских, чехов, поляков, украинцев, белорусов, цыган, и просто ненавидит евреев. И еврейских детей, Б-г терпеть не может еврейских детей. Потому что иначе он не сотворил бы это чудо! Иначе он разрушил бы сраные концлагеря, убил бы Гитлера, и спас еврейских детей из печей крематория. Но вместо этого Б-г спас Гитлера, сотворив чудо, которое по любым меркам является эталонным. Если такое чудо обнаружила бы комиссия Ватикана по беатификации, и произошло бы оно в день смерти Иоанна Павла второго, комиссия однозначно добавила бы его к деяниям понтифика, и причислила бы его к лику святых.
Думаю, читатель уже понял, куда я клоню. В фильме замечательно всё, кроме того, что чудес, вроде тех, кто происходит в фильме, в реальном мире не бывает. И не важно, как сильно и охуенно ты веришь. Увы, в реальности происходят лишь те чудеса, которые ты совершаешь своими руками (и ногами, если это какое-нибудь бегательное чудо). И никаких других.
"Слово" – камерная драма 
