В главных ролях: Жан Негрони, Хэлен Чателен, Дэвон Хэник, Жак Ледуа.
Награды:
1963 — Лучший краткометражный фильм — Крис Маркер (Prix Jean Vigo).
Интересные факты о фильме:
Весь фильм (названный также "фотороманом") состоит из статичных кадров, кроме сцены с женщиной, которая просыпается и моргает.
Идея фильма появилась у Маркера после просмотра фильма "Головокружения" Хичкока.
Единственный художественный фильм документалиста Криса Маркера. Говорят, что повлиял на Терри Гиллиама и Люка Бессона (в случае с Гиллиамом имеет место прямое заимствование сюжета), в свою очередь, сам испытал влияние Хичкока (сцена из "Вертиго"). В 1996-м г. по этому фильму вышла книжка; отличий, кажется, нет: и книга, и фильм, в высшей степени статичны. Фильм представляет из себя последовательность фотографий.
Краткометражка Криса Маркера (мастера документалистики, поставившего, среди прочего, такие картины, как "А. К." про Акиру Куросаву, "Последний большевик" про Александра Медведкина, и "Битва десяти миллионов" про кубинскую революцию) преимущественно известна по творчеству Гиллиама. Думаю, если бы на её основе супруги Пиплз не написали сценарий "12 обезьян", её, скорее всего, даже во Франции забыли бы лет через пять окончательно, не говоря уже обо всём остальном мире. Что, кстати, решительно ничего не говорит о качестве картины. Просто такова судьба низкобюджетных краткометражек.
В действительности же "Полоса" — это довольно интересный эксперимент с формой, светом, и, главное — движением. Весь фильм сделан как набор дискретных кадров — зачастую весьма изобретательно, как например, в сцене, где герой наблюдает за спящей женщиной, и видит, как она ворочается — словно перетекает перед зрителем из одного положения в другое. Или момент, когда герой пробуждается ото сна — и после серии картин из его детства перед ним появляется вдруг лицо экспериментатора, жуткое и отвратительное герою, не смотря на свою заурядность, и словно бьющее по голове зрителя.
Я бы сказал, что "полоса" — это своего рода антипод немого кино. Если братья Люмьер заставили картинку двигаться, и показали всему миру, что можно отлично развлекаться, глядя на движущуюся картинку без диалогов и музыкального сопровождения, то Крис Маркер подошёл к вопросу с диаметрально противоположной стороны. Он остановил картинку, превратив кино в выставку фотографий, зато добавил музыку и монолог на заднем плане, которые вносят смысл, своеобразный драйв и напряжение в происходящее.
Сюжет фильма пересказывать в той или иной степени бессмысленно. Во-первых, основная канва его известна всем по "12 обезьянам" Гиллиама, а во-вторых, пытаясь воссоздать у себя в голове деталь за деталью всю фабулу картины, я неизменно натыкался на то, что в идее есть существенные пробелы, заполнить которые мне не под силу. Даже после третьего просмотра. Может, мне перевод попался плохой, а может, так и было задумано — но я так до конца и не понял, чего мне рассказывают.
Что я понял? Ну, приблизительно следующее. В мире произошла третья мировая война, и планета лежит в руинах. Немногие выжившие живут в каких-то катакомбах под землёй. Некоторые из них (вот тут пробел — то ли проигравшие в войне, то ли нет уже проигравших и победителей, а неудачники определяются каким-то неведомым мне жребием) являются "заключёнными". И ещё там же, под землёй, живут какие-то экспериментаторы, один из которых — одетый в такой же потёртый свитер, как и все остальные — является главным экспериментатором, чуть ли не Торквемадой нового времени. Главный герой — простой парень, или, вернее, мужик, принимает участие в эксперименте этого экспериментатора. Этот эксперимент — главная загадка сюжета, потому что с ним вообще ничего не понятно. Вроде бы, это эксперимент, связанный с путешествиями во времени. В то же время, ни о каких путешествиях не может идти и речи, потому что человеческая психика не выдерживает такой тяжёлой дороги, и в прошлое можно в лучшем случае отправить лишь тело, а мозг остаётся неведомо где. И вот главного героя теперь зачем-то погружают в воспоминания о его детстве, которые преследуют его долгие годы. И самое яркое из этих воспоминаний — взлётная полоса в аэропорту Орли, и какой-то человек, который, вроде бы, умирает на площадке возле этой полосы.
В конце концов сюжет обретёт какое-то подобие стройности, и даже завершённости, когда главный герой всё-таки сумеет прорваться сквозь время, для того, чтобы умереть на полосе, и понять в последнюю секунду, что именно его собственная смерть и является тем воспоминанием, которое он так заботливо пронёс сквозь годы. Но, так или иначе, к этому моменту мы уже будем знать, что не это здесь главное. "Полоса" сделана в том жанре, в котором невозможно говорить о хорошем или плохом конце, или даже о конце нейтральном. Здесь важно вообще не то, что тебе рассказывают, а то, как это делают, и какой во всём происходящем смысл.
В конечном итоге, это фильм о том, что даже после ядерной войны все мы, пусть и смутно, будем помнить любимые поля и луга, берег реки, и женщину, которая могла и не быть нашей любимой женщиной, но всегда будет той, что снится нам по ночам. Это фильм о том, что детские воспоминания — самое главное из того, что хранится в нашей голове, сколько бы времени не прошло. И ещё о том, что идеальный мир всегда где-то существует. Только это где-то — в прошлом.
"Взлетная полоса" — один из наиболее известных фильмов в истории экспериментального кино. Именно "Взлетной полосой" вдохновлялись писатели, открывавшие в 60-х в стиль "киберпанк". Фильм уникален тем, что является, по сути, единственным документальным фильмом, сделанным в жанре фантастики. В этом заключается некий парадокс, потому что "фантастичное" означает "несуществующее" или "нечто, пока что не существующее", то есть, не подлежащее документированию. Нельзя задокументировать то, чего нет в природе. Режиссер Крис Маркер обозначает свой фильм как "фотороман" и ловко оперирует реальностью при помощи монтажа фотографий.
Если говорить о визуальной составляющей "Взлетной полосы", то, во-первых, это максимально дискретный фильм. Он состоит из набора фотографий, составленных в определенной последовательности и сменяющих друг друга с определенным ритмом. Фотографии сопровождаются связным закадровым текстом, музыкой и звуковыми эффектами. Вся соль фильма — в фотографиях. Давно уже было подмечено, что человек гораздо больше верит неподвижной фотографии, чем "движущейся картинке", которой является кино. Таким образом, удельный вес фотографии как документа несравненно выше удельного веса кинофильма как документа. Вероятно, это связано с тем, что история фотографии древнее, чем история кинематографа, а также с тем, что кинохроника с самого начала шла бок о бок с киновымыслом (Люмьеры vs. Мельес). Как бы то ни было, именно то, что "Взлетная полоса" состоит из фотографий, придает фильму оживляющую достоверность и заставляет говорить о нем, как о документальном фильме.
За два года до появления "Взлетной полосы" Ален Рене снял фильм "Хиросима, любовь моя". Фильм начинается как документальный, потом превращается в игровой. Рене хотел снять документальный фильм о Хиросиме, отснял множество материала и впоследствии использовал его в игровом фильме. В кадре появляются актеры, но документальный контекст остается. Подобные эксперименты будут продолжаться всегда. Ручная камера была изобретена давно, но бесцеремонно субъективной, когда актер в кадре отсутствует, стала недавно. Теперь осталось совместить стедикам и субъективный взгляд с 3D технологиями, — есть куда двигаться дальше. Статичность кадров "Взлетной полосы" — один из таких экспериментов. В фильме можно найти только один динамический момент, поэтому он обращает на себя пристальное внимание. В самой невинной и спокойной сцене фильма, когда просыпается девушка и своей сонной медлительностью выпадает из течения жизни, используется репортажная фотосъемка, которая резко контрастирует с самим течением внутрикадровой жизни. В какое-то мгновение, всего на пару секунд, репортажная фотосъемка ускоряется еще сильнее, то есть, превращается в киносъемку: девушка открывает глаза и моргает ими. Когда девушка пробуждается (прозревает), фотоискусство превращается в киноискусство. Жизнь начинает совпадать с жизнью человека. Эти две разные жизни обретают единый ритм, когда человек находится на грани бездействия, безмыслия, сна...
"Взлетная полоса" обнажает суть кинофильма, которое являет собой симбиоз изображения, звука и текста. Крис Маркер срывает кожу фильма и показывает зрителю стальной каркас. Своей нарративностью фильм обязан исключительно литературному тексту. Кстати, хорошо смотреть фильм без перевода, но с субтитрами (которых, естественно, нет в оригинале). Таким образом текст, который произносит закадровый голос, ко всему прочему превращается почти буквально в литературный текст.
Говоря о тексте, невозможно не упомянуть сюжет. Действие начинается с аэропорта Орли в Париже, накануне III Мировой войны. Главный герой, тогда еще мальчик, стоит на смотровой площадке. Он знает, что сейчас случится что-то страшное. Из этого эпизода, последнего мирного эпизода перед апокалипсисом, ему запоминается только девушка, которая стоит там же, на смотровой площадке. Он не знает, откуда взялось это воспоминание, — может быть, он эту девушку всего лишь придумал — как аватару мирного времени. Потом начинается ядерная война, Париж стерт с лица Земли, как и крупнейшие мегаполисы, выжило не больше одного процента людей, но и тем пришлось переместиться в катакомбы. Человечество находится на грани вымирания. Поэтому руководство ищет способы проникнуть в прошлое и будущее, чтобы найти там незараженную пищу, источники энергии и прочее, что помогло бы им продержаться. Нет никаких технических устройств для путешествий во времени. Эксперименты ставятся в области метафизики. Главного героя выбирают как человека, болезненно привязанного к своим воспоминаниям, по сути живущего прошлым. И ему действительно удается проникнуть сперва в прошлое, а потом в будущее (что сделать сложнее, так как у него нет никаких воспоминаний о будущем). Он несколько раз оказывается в прошлом, и знакомится с девушкой. Она становится как бы его маяком, точкой привязки. Каждый раз, когда он отправляется в прошлое, он оказывается рядом с ней. Они встречаются в музее, на залитых солнцем бульварах, у нее дома. Он неожиданно появляется и так же неожиданно исчезает, но даже в этом она видит какой-то шарм, необычную привлекательность. Серия фотографий, составляющих эти эпизоды, создает особое романтическое настроение. Наконец, наступает последняя встреча, после которой герою придется отправиться в будущее. Но он всегда будет помнить об этой девушке, и в один прекрасный момент решит пойти наперекор партии, отправится в прошлое в самоволку. Здесь будет классическая "петля во времени", сделанная в нетривиальном ключе. Он окажется на той самой смотровой площадке, которая была в начале фильма. Там будет стоять та самая девушка-"аватара", она же — та самая девушка, в которую он влюблен. Там будет стоять он сам-ребенок. Ни один человек не может встретиться сам с собой (доппельгангером), если это случится, он погибнет. И наш герой погибает. Что самое удивительное, его убивает агент, который следил за ним. Убивая человека из каких-то своих мелких прагматических соображений, на самом деле он превращается в слепое орудие Времени и Вселенной.
Кто же эта девушка, о которой главный герой помнил всегда, с самого детства? Он прикасается к вечности, природа его воспоминаний становится абсолютно загадочной. Момент с достоверностью человеческих воспоминаний был широко обыгран в культовом киберпанковском фильме "Бегущий по лезвию". Сам же способ путешествия в прошлое — при помощи ассоциативных воспоминаний, воображения, общего настроя — использовался в отличном романе Джека Финнея "Меж двух времен". Вклад Криса Маркера в искусство (причем не только кинематографическое) сложно переоценить.
Однако формалисты не вкуривают фильм Маркера. Такой эксперимент с формой оказывается им не по зубам, поэтому все они, без исключения, однозначно отдают предпочтение римейку Терри Гиллиама "Двенадцать обезьян", сделанному в традиционном стиле. Таким образом, "Внутренняя полоса", ко всему прочему, является неплохим тестом на формализм.
Этот маленький странный фильм Криса Маркера формально относится к постнуклеарной теме, и при том имеет историческое значение: он послужил источником вдохновения для "12 обезьян" Терри Гиллиама и "Последней битвы" Люка Бессона. Кроме того, здесь чувствуется атмосфера и очень хорошо видны опасения начала шестидесятых относительно всемогущества науки. В данном случае эти опасения связаны с ядерной войной и психологической наукой, копанием этих яйцеголовых у нас в мозгах.
Фильм снят очень авангардно, отчего имеет довольно мало общего с явлением, которое мы называем "кино", от греч. κινηματος, движение. Я бы назвал этот жанр "стато" тоже от греческого корня. Картина представляет из себя последовательность кадров, довольно скверного качества, сменяющих друг друга в зависимости от текста, читаемого героем, которого в конце убивают, как Венечку Ерофеева.
Впрочем, может быть, его убили еще до начала описываемых событий. А может быть, и не убили. А может, он и не жил. О начале или конце событий можно говорить только условно, потому что времени в привычном линейном понимании в фильме не существует: человек носится туда-сюда, причем только внутри мозга, находится в нескольких местах одновременно, и презирает не то что парадокс убитого дедушки, но и парадокс убитого себя (главного героя убивают и в прошлом, и в настоящем, и только добрые будетляне готовы его пожалеть).
Неопределенность со временем усугубляется тем, что фильм этот сняли (вернее, сфотографировали) почти полвека назад по отношению ко времени написанию этой "рецензии", с другой стороны, фильм изображает будущее по отношению ко времени съемок. Прошлое будущего одновременного будущего будущего прошлого одновременного прошлого никогда. Бездны вариантов засасывают.
В общем, сюжет довольно мощный (я не буду трудиться его описывать, он есть хотя бы на Википедии), хотя и совсем непроработанный. Безумием это чем-то напоминает голого клона-мутанта Филиппа К. Дика, гения, гения, но у Филиппа К. Дика (гения, гения) безумие чувствуется уже во время прочтения, а у Криса Маркера — только после просмотра,а во время просмотра кажется просто глупостью. А кто после просмотра будет размышлять над глупостью, кроме кинокритика, конечно?
Это единственный художественный фильм французского социалиста; непонятно, что заставило его бросить такие "художественные" фильмы и заняться документалистикой, но поступил он в итоге правильно. Может быть, жестоко говорить так про плод ночей бессонных, вынашиваемое в долгих муках творение, но в целом, я думаю, стало лучше для всех.
