Бестселлер Фредерика Бегбедера, открывающий обществу потребления глаза на гнилостную сущность рекламы, ждал экранизации семь лет. Собственно говоря, фильм интересен не из-за прописных истин, которые не без юмора излагает бывший работник рекламного агентства, сколько из-за любопытства: чем в очередной порадует голландец Ян Кунен, снявший в 1997 году безбашенного "Добермана". Ну, в общем, получился внатуре доберман в мире гламура: все очень резко и довольно цинично. Плюс традиционный для Кунена клиповой монтаж и отсутствие долгой раскачки: сел и поехал. Однако, лучшее в фильме — изобретательные переходы от одной сцены к другой. Все остальное довольно тривиально. Кажется, что творческий почерк Кунена со времен "Добермана" совершенно не изменился, отчего мир рекламы в его фильме выглядит довольно архаично.
У фильма есть две альтернативные концовки, которые являются копией начала. То есть, у фильма имеется два альтернативных начала, что довольно необычно. Прыгнувший с крыши Октавиан пролетает мимо "правильной" жизни, изображенной на… рекламном плакате. Правильная жизнь — это мирное существование на лоне природы, вдали от бессмысленной городской суеты, то есть, то существование, к которому он обращается во второй альтернативной концовке. Но это тоже иллюзия. Закольцованность, безысходность являются рефреном фильма. Герой фильма плодит иллюзии, но сам же ими питается, превращаясь в змею, кусающую себя за хвост. Он смутно осознает, что является вымышленным персонажем фильма, коллекционный дивиди с которым продадут за 99 франков. Во, бля, жизнь! Даже умереть спокойно не дадут, в отличие хотя бы от хомяка, клетка с которым находилась в его разукрашенном бирюльками кабинете. Вечная сансара.
В роли Октавиана, короля слоганов и рекламных концепций, снялся Жан Дюжарден, внешне довольно похожий на Бегбедера. В фильме есть один примечательный момент. Октавиан считает рекламный ролик искусством, и его обламывает, что ему приходится подчиняться требованиям тупых заказчиков. Октавиан идет по тупиковому пути развития, и это приводит его к деградации. Как заметил еще В.Набоков, "реклама — это пошлость", и какая бы она ни была остроумная и красочная, все равно ее суть — втюхиванье товара потребителю.
Между тем, если взглянуть на реальность, куча народу прется от "Каннских львов" и прочего говна и даже готова платить хорошие деньги, чтобы посетить "Ночь пожирателей рекламы". Думается, это апофеоз потребительской дурости и в то же время наивысший взлет низколетящего "искусства" пиара.
Эпиграф: "Какое же это горькое разочарование! О, как горько оно, разочарование это!" (Макс Гореску, в приблизительном пересказе)
Уже после восхитительно длинной (и удивительно бесплодной) дискуссии с другими авторами Экранки, которую вы можете наблюдать в комментариях к этому фильму, мне в голову закрались смутные сомнения. Книга в своё время мне действительно понравилась, и я не мог себе представить, почему Вова всё время утверждал, что фильм этот про современного сатану — рекламу — и вообще посвящён, мол, рекламы разоблачению. Поэтому смотреть фильм я сел очень настороженно.
Первые кадры потихоньку успокоили меня — не смотря на то, что никакой сцены падения с крыши, которой начинается картина, в книге нет, фильм всё же постепенно входил в колею повествования Бегбедера. И приблизительно полфильма я, успокоенный относительной точностью, и экспрессивной манерой подачи материала (свойственной Кунену вообще), смотрел блаженно, с ожиданием раскрытия бегбедеровского замысла на экране в полной красе. Немного коробило отсутствие забавных бегбедеровских "мудростей", но они, в общем-то, были факультативны, к фабуле они отношения не имели.
Засада началась, когда друзья отправились снимать ролик. Во-первых, нигде до этого момента не прозвучала легенда об острове, а стало быть, в сюжете он вообще не был предусмотрен. Во-вторых, они поехали не во Флориду, что решительно перечёркивало всё дальнейшее повествование. И далее, когда герои отправились кататься на машине, стало очевидно, что Кунен бегбедеровских рассуждений попросту не понял.
Неискушнному глазу может показаться, что изменения, внесённые в кино-историю по сравнению с книгой, хотя и значительны в мелочах, но всё же совершенно несущественны с точки зрения идеи. Ведь даже двойную бегбедеровскую концовку Кунен повторил. Однако это, как говорили в одном хорошем фильме, "кажущаяся видимость".
Бегбедер никогда, ни в пьяном бреду, ни под кокаином, не мог бы написать, что реклама — это зло. Бегбедер сам рекламщик, и он отлично знает, что реклама — это не более, чем искусство. Оно не доброжелательно и не злобно, не хорошо и не плохо. Оно не приносит пользы или вреда. Сама по себе реклама — некий культурный артефакт. Именно это меня и смущало в отзывах на фильм, ибо все они повторяли вслед за Куненом, что зло в этом мире — от рекламы.
Бегбедер написал, что сама культура потихоньку растворяется, он писал, что у людей больше нет своих желаний и своей жизни, и то и другое им заменяет реклама, он писал, что кучка жадных старух с побережья Майами правит миром, и мы — потребители — позволяем им это делать, потому что давно уже не в состоянии отличить, где мы — а где реклама в нас.
Кунен же понял всё с точностью до наоборот. Агрессию Бегбедера по отношению к пустому, выхолощеному, тупому обществу, которому не нужно ничего, кроме рекламы, и которое не знает ничего, кроме рекламы, Кунен перенёс на саму рекламу. Чудовищно исказив мысль Бегбедера, и ничтоже сумняшеся подправив бегбедеровский сюжет.
Ну конечно. Персонажи сняли "альтернативный ролик" не для того, чтоб показать его на "Каннских львах", а для того, чтоб опозорить рекламодателя, и преступление, которое оно совершили — не хладнокровное убийство человека, которого они обвиняли во всех бедах (ведь виноваты-то, по Кунену, не люди, владеющие миром, а долбаная реклама!), а просто пьяные гонки, в которых они нечаянно кого-то сбили. И концовка — блистательная концовка, подытожившая бегбедеровскую мысль — в фильме отвратительно искажена и изуродована.
Я не могу сказать, что фильм совсем плох, и решительно мне не понравился. Не то чтобы, как говорио Винни Пух, совсем не попал. Но не попал в шарик. Хотелось бы увидеть Бегбедера — а увидели Кунена. Одноклеточного. Напыщенного. Зато разудалого.
