Черно-белый фантастический фильм про ученого-биолога, лауреата какой-то там государственной премии, на которую он покупает дом в сельской местности и переезжает туда с женой и двумя малыми детьми, чтобы провести лето, нежась в сильных порывах ветра, отгоняющих комаров. Дети лезут в подвал и находят груду человеческих костей, старые кинопленки и пыльные отчеты и мануалы. Предметами детского баловства заинтересовывается и отец. Оказывается, что в подвале находится давно забытый научный архив прежнего владельца дома, ученого-антропотехника, который выдвинул новую гипотезу о том, почему же всё-таки появились прямоходящие. Властям в 30-е годы эта гипотеза показалась интересной, экспериментальным исследованиям дали ход, но — через какое-то время проект закрыли. Однако, подопытные образцы выжили. И вот, надысь, сбежали. А ученый-биолог обнаружил, что ученый-антропотехник — его отец. Надо же, а он-то вырос в детдоме и родителей своих не знал!
Вроде бы, интересный сюжет, да? Не то, чтобы сильно оригинальный, но интересный. Очередная вариация на тему сумасшедших ученых. Секретные испытания, гебня и всё такое. Евгений Юфит, опять же, классик российского авангардного кино, изобретатель некрореализма. Фильм мог стать культовым. Но не стал. И здесь, наверное, не при чем происки врагов некрореализма. Как не при чем и слабая пиар-кампания. Юфит со смаком и большим знанием дела создает удручающе-депрессивную атмосферу. Катакомбы, древние кинохроники, пластмассовые телефонные аппараты, страшные голые недолюди… Всё это очень круто. Отчетливые черные руки тянутся из отчетливых серых кустов за какой-то деревянной хуйней, — это еще круче. Или вот: на дворе начало лета (о чем извещает за кадром супруга ученого), ученый лихо выскакивает во двор, обливается из ведра водой, а потом срывает с дерева яблочко. Понятно, что в начале июня яблок никаких быть не может, и я сперва подумал, что это обычный косяк, но потом понял, что Юфит помещает своего героя в особый некро-рай. Где все, и взрослые, и дети, готовы целыми днями разгребать бесконечные, нескончаемые груды человеческих костей. В общем, всё это заманчиво и любопытно, немецкий экспрессионизм, документальные вставки, наука... Но минус, и серьезнейший, вот в чём: фильм невыносимо скучен. А скучен он потому, что Юфит, будучи некрореалистом, находится в тяжелых взаимоотношениях с живой природой — с человеческими характерами и типажами. Его герои ходят, что-то делают, но вызывают у меня, как зрителя, ноль эмоций, что в полнометражном кино недопустимо. В фильме отсутствует драматическая подоплека, нет саспенса. Сюжетный костяк есть, а мяса и мышц — нет. Что-то явно недопоказано и недосказано. Искреннее изумление вызывает внезапное сумасшествие главного героя. С чего он спятил? Да, где-то в середине фильма у него начали слезиться глаза, но это, наверное, из-за его приверженности к чтению старых архивов? А чего это он вдруг вскочил и побежал в поле, размахивая руками и собирая ими финальные титры?.. Впрочем, зритель ведь тоже относится к живой природе — зачем истинному некрореалисту подогревать на протяжении фильма зрительский интерес, и вообще как-то заморачиваться чужими, инородными интересами?
Сначала ничего не хотел писать об этом фильме, а потом, выясняючи для Володи отчество Юфита, где-то натолкнулся на мысль об том, что фирменный юфитовский дурашливый гомосексуализм и отрицание роли женщины зиждется на том, что мущины у Юфита — существа глубоко и безнадёжно природные, женщины же выступают носителями социума, и именно поэтому им нет места в натуралистичном безумии некрореализма.
Не знаю как так вышло, но в "Прямохождении" этот постулат раскрывается особенно отчётливо — рассказ в фильме растерянно ведётся от лица рассудительной, внимательной женщины, которая с недоумением и ужасом наблюдает за тем как её муж постепенно отрывается от общества, семьи, удаляется от неё. Она, существо рациональное и надприродное, с самого начала чувствует смутную угрозу, исходящую от старика и от дома, который её муж-художник приобретает по совету старика на какую-то там премию. Но исходящая угроза настолько неуловима и иррациональна, что она не в состоянии её понять — ведь ей, как контролирующему, поддерживающему органу нет доступа в мир свободы, она не способна верно трактовать непостижимые категории этого мира.
В фильме присутствуют две параллельные повествовательные линии — две истории освобождения. Некие гибридные образцы, оставшиеся от экспериментов по евгенике, проводившихся в 30-50 годы, страшные голые мужыки, сбегают из питомника и свободными, внушающими странную тревогу вроде бы без цели ходят по полям и пускают под откос поезда — в принципе метафора ясна — гибридные особи символизируют природу, свободу, мужское начало, поезда — это социум, промышленность, культура, системы контроля, женское начало. Гибридные образцы — существа с УЛУЧШЕННЫМ генофондом. Сбежав из деградирующей антропосферы они сбежали из культуры в её широком понимании — подпорок, помогающих деградирующему человечеству не только существовать, но и превалировать. Культура — это защитный экран между человеком и природой, генетический протез. Она гибридным образцам больше не нужна, потому что они могут существовать сами по себе. Культура теперь для них — враг, потому что протезы — это в первую очередь несвобода и зависимость.
Другая линия, линия художника, наткнувшегося на записи своего отца, который занимался как раз экспериментами по евгенике, заканчивается тем, что он, поняв всё, подобно гибридным образцам вырывается их своего питомника, образованного семьёй, уезжает прочь, убегает в поле, расстаётся с одёжой и сливается с природой. И там и там — хеппи-энд.
Я вот всегда был свято уверен в том, что неспроста человек разумный появился именно в период господства матриархата. Жёсткая "мужская" модель доминирования нацелена на преследование биологических законов, согласно которым выживает сильнейший, как следствие в генофонде отбраковываются "плохие", ненужные гены, и накапливаются "хорошие". Женщина же является "хранителем" очага, продолжателем рода, стабилизирующей функцией. Поэтому мужская страсть к разрушению/созиданию как способу развития ей глубоко противна. Женщина подсознательно стремится выбирать брутального мужчину с "хорошим генофондом" (брутальность — фенотипическое подтверждение хорошего генофонда), однако в обществе в котором ЯВНО руководит женщина не могут восторжествовать жестокие мужские правила, так происходит выделение из генеральной линии двух стереотипов — с одной стороны мущины от которых хочется родить, но с которыми не хочется жить, и с другой — мущины от которых ребёнка не хочется, зато с ними хорошо и спокойно — это во втором случае культура берёт верх над биологией. В биологии приз забирает победитель, самый лучший самец. А в культуре пересматривается само понятие соревнования, и вот уже боксёр и шахматист вопреки логике проходят по одному ведомству! Таким образом при матриархате полноценной выбраковки не происходит, спрятавшись под женские юбки, носители рецессивных генов получают шанс выжить и даже — оставить потомство (чаще от таких же рецессивных женщин). Далее следует кульбит — как мы прекрасно знаем ум и красота очень редко соседствуют в одном индивиде, так что матриархат дал "умным" особям шанс и они им воспользовались, подмяв мир под себя. Да, биологически они всё так же непривлекательны, зато они умны и могут компенсировать биологическую непривлекательность социальной — деньгами, властью. А поддерживает их авторитет культура, эти неисчислимые вязкие блага, которые подобно патоке держат нас в зависимости от них. Умники придумали культуру и, без умников культура существовать не сможет. Так иногда кит берёт верх над слоником.
Однако, как и было отмечено в фильме, равные условия, данные красивым и умным привели к тому, что рецессивные гены повсеместно распространились по популяции и биологически человек как вид стал деградировать. Дальше, как я уже говорил, генетическая деградация привела к тому, что для выживания, человеку уже было недостаточно своих слабеющих сил, пришлось в отличие от животных не приспосабливаться к среде, а среду приспосабливать к себе. В дело пошли камни, палки и прочий инструментарий, который усложняясь и развиваясь превратился в культуру — золотую клетку, в которой существует человечество. Помните, во второй Матрице родился интересный парадокс — когда Нео с советником стоят на техническом уровне глубоко механизированного Зиона и разговаривают о том, что в принципе они не так уж далеки от существ, обитающих в Матрице — они так же зависят от машин, они без них ничто. Это была метафора нашей культуры — вроде мы думаем, что мы ей хозяева, а на самом деле мы не сможем и часа прожить без этой саморегулирующей системы. Для того, чтобы вырваться прочь нужно в первую очередь перестроить свой мозг. Поэтому в "Прямохождении" и возникает идея сумасшествия. Жена даже приглашает своему мужу психиатра. И ведь он действительно сходит с ума. Сумасшествие — это отвергание норм, а нормы устанавливает культура. Главный герой фильма как малыш, играющий с лего перескладывает своё мышление, учится мыслить супротив навязанной нормы и высвобождается.
А зачем ему свобода? Потому что плох тот Нгоо, который не грезит стать Питтом (ну или Поночевным, чтобы было нагляднее)! Хлипкий интеллектуал подсознательно должен чувствовать свою дестабилизирующую роль в процессе эволюции, понимать иллюзорность всех культурных построений, этого морочного маскарада супротив витальности настоящего самца, живущего природными законами. Вот и наш герой, отринув культуру, нравственность, добро и зло стал своей мечтой — брутальным свободным самцом. Разумеется самочки ему в лесах не светят, зато самоуважения — воз и маленькая тележка, что уже неплохой магарыч. Банальные идеи толкал тоскливый Нгоо.
