Режиссер:
Тони Скотт. Сценарий — Джеймс Костиган, Уитли Стрибер, Иван Дэвис, композитор — Дэнни Джагер, Игги Поп, Дэвид Лоусон и др, оператор — Стивен Голдблатт.
- в этом фильме прозвучала песня Bauhaus "Bela Lugosi is Dead", которую можно считать вехой в появлении готической субкультуры.
- Дэвид Боуи говорил, что для того, чтобы сделать свой голос сиплым и соответствовать образу чудовищно быстро стареющего человека, он каждую ночь выходил на мост Джорджа Вашингтона и орал все панк-песни, которые мог вспомнить.
- предполагалось, что фильм будет снимать Алан Паркер. Но тот, посмотрев рекламные ролики Тони Скотта, сказал, что пускай лучше кино снимет Скотт.
Дебютом Тони Скотта оказалась эстетская картина про вампиров с участием Дэвида Боуи, Катрин Денев и Сюзан Сарандон. Вот уж не ожидала от автора боевиков типа "Гнева" или "Последнего бойскаута". Тени, полумрак, алое и белое, распадающаяся плоть старика и темная вуаль на бледном лице уверенной в себе женщины. В огромном пустом доме, где раздаются звуки классического трио, романтично полыхает печь крематория. Здесь есть лишь один вампир — Мириам, а ее спутник Боуи, проживший рядом сотни лет, всего лишь отсрочил старость, которая придет и возьмет свое за несколько дней. Он стареет на глазах, но сделать ничего нельзя. Обещающая вечную жизнь Мириам обманывает, чтобы скрасить одинокий путь, а затем относит рассыпающееся тело любовника наверх, где скопившиеся за долгое время спутники жизни догнивают свой срок в сваленных в кучу гробах. Все отмерено — молчание, изящество, мрак, секс.
Но... стоп, стоп, не будем обольщаться, ведь сюжет фильма — редкостная чушь. Неудивительно, потому что он взят у романа "Голод" Уитли Стрибера, являющегося очередным дрянным чтивом про вампиров, ощущающих свою силу. Скотт выжал из текста все, что можно, изменил очень многое (скажем, Мириам у него не готичная вертихвостка, а воплощенный холод), но наличие доктора, проводящего испытания на обезьянах, в этом медленном танце обреченности жертв Мириам, постепенного увядания, оформленного белыми голубями, пыльными лучами света, красивыми кубками и древними скульптурами смотрится неуместно. Фильм полон символов, а любители мрачной эзотерики для толпы, вполне возможно, будут увлечены, отыскивая связи между темами музыки и Мириам (имя! имя!), разрезающей шею жертвы подвеской-анком, но мне это не очень близко. Совершенно беспомощная картина, где стареющая Денев пытается обаять своей холодностью. Прочь, прочь, проклятое чудовище. Самое неприятное в фильме — это его претензии. Два полумертвых артиста исполняют нелепый танец вокруг живого пока тела женщины с обезьянами.
Денев мне никогда не нравилась. Она холодная, замерзшая статуя. Ее хочется ударить за это излишнее спокойствие, увидеть эмоции, истерику, но кажется, что даже если лупить ее изо всех сил, она останется такой же отстраненной и этим вызывающей. Совершенно непонятно, что у нее на уме. Может, вообще ничего? Когда я смотрела на нее в "8 женщинах", то удивлялась фальши. Ее стерильность особенно выделялась на фоне страсти Фанни Ардан, которая воплощенное обольщение, сколько бы лет ей ни было. Денев — слишком безупречна, она закрыта, нет ни одной нити, которая могла бы увлечь, а потому хочется расцарапать и повергнуть статую на землю, потоптавшись по осколкам. Кажется, что она полая, но доказать это невозможно, не разбив игрушку, а потому мучаешься. Легко поверить, что глазастик Сарандон захотела увидеть ее опять, проверить, разузнать, поддаться. Кое-где приходилось читать, что лесбо-сцена Денев/Сарандон — лучшая. Патологическая неправда, особенно учитывая наличие таких фильмов как "Связь" Вачовских или еще тысячу и одно окололесбийское кино. Сарандон и Денев ведут себя, как умирающие воблы, хотя замедленная камера и витающие занавески и скрашивают этот эффект.
Фильм, однако, не просто фильм, а знаковая веха для готической культуры. "Точкой отсчета истории готической субкультуры можно считать1979 год, а точнее выход в этом году сингла Bauhaus "Bela Lugosi's Dead". В композиции поется про Бела Лугоши, культового актера венгерского происхождения, самой знаменитой ролью которого стал небезызвестный Дракула 1931 года (этот момент прочно связал готов с вампирами). В припеве песни есть слова "Undead, undead, undead" (именно благодаря этому припеву и появился "девиз" готов "Goth's Undead" ,напрямую, впрочем, перекликающийся с панковским "Punk's not dead",однако уже с уклоном не в сторону жизни, а в сторону нежити). Множество ранних готов впервые услышали Bauhaus в фильме "The Hunger" ("Голод") и уж точно его посмотрели все фанаты Bauhaus. Фильм начинается с выступления Bauhuas в каком-то клубе, где они исполняют эту композицию." На мой взгляд, эта песня изрядно украсила кино, а после выхода Баухаус можно уже и выключать. :D
