Нидерландская минималистичная экранизация "Венеры в мехах" Захер-Мазоха в благородном ч/б, опосредованно относящаяся к тексту, но сохраняющая его смысл. Операторская работа находится на очень высоком уровне, влечение передается не непосредственно, а через расстановку привязанностей, что приятно поражает при том факте, что обычно вариации на тему "Венеры в мехах" очень убоги и прямолинейны. Здесь хорошо и музыкальное сопровождение. Дополнительно нужно отметить красоту актера, играющего Северина. Исполнительница роли Ванды не походит на образ холодной владычицы в мехах, но это и радует — можно понаблюдать за ее перерождением.
Роман Мазоха рассказывал о том, что писатель Северин, заключив договор, по которому он становится рабом Ванды, сформировал из женщины сначала ту властительницу, которую ему хотелось, а затем столкнулся с непредвиденными обстоятельствами затеянной им для извращенного удовольствия игры. Можно учить женщину быть госпожой, но нельзя контролировать госпожу. С другой стороны, только тогда, когда ты не можешь предсказать действия доминатрикс, начинается истинно опасное приключение. Но мало кто к подобному готов — там, за вратами непредсказуемого, кроется подлинная боль и страх. Обычно же садомазо-игра идет по некоему плану, по неозвучиваемому, но понятному соглашению. Раб должен доставить удовольствие госпоже изысканным подчинением, она должна отплатить ему тонкой и изобретательной пыткой. Несмотря на досужие домыслы, утонченный садомазохизм интеллектуалов — это весьма тонкая модель, модель, в которой и раб, и господин несут определенную ответственность за ход игры. Это проверка доверия, возможность подавить инстинкт самосохранения ради особого типа удовольствия для раба. Это возможность испытывать чужое доверие и проявлять фантазию в конструировании опасных ситуаций для хозяина. Игра в романе Мазоха несколько иного плана. Это месть образа писателю. Северина привлекает доминирование роскошной красавицы в мехах, жестокость, недостижимость, он хочет стремиться — и не получать, хочет погружаться в сладострастную жестокость зависимости, жестокость отказа. И он конструирует подобную ситуацию, как сконструировал бы роман, при этом пару раз из ролей выпадает и не желающая избивать любовника Ванда, и сам Северин, оказывающийся крайне уязвимым к психологической пытке. Но в целом — очень понятный подход.
Роман Мазоха обладает своеобразным юмором, который сохраняется и в экранизации. Не могу сказать, что этот фильм оставляет экстраординарные переживания, но в нем есть пара отличных моментов. Вот один из них:
Мне очень нравится, как Северин ловит ртом кольцо дыма, выпущенное Вандой, и как она дает ему пощечину.
В конце фильма Ванда привязывет Северина к столбу. Он ждет наслаждения пытки от своей госпожи, порочно и уверенно улыбаясь, но вместо тут — ВНЕЗАПНО — появляется здоровенный мужик и ставит на нем клеймо принадлежности, пока госпожа уходит в тени развлекаться с гостьей. Довольно остроумная сцена, одновременно показывающая вылет Северина на новую орбиту. Мне даже показалось, что режиссер с помощью лица Северина, когда его прижигают железом, спародировал образ св.Себастьяна. Было бы круто, если так.