Режиссер:
Андрей Звягинцев. Сценарий: Артем Мелкумян, Олег Негин, Андрей Звягинцев, по мотивам повести Уильяма Сарояна "Повод для смеха", оператор: Михаил Кричман, композитор: Андрей Дергачев, Арво Пярт.
В ролях: Александр Балуев, Мария Бонневи, Константин Лавроненко, Дмитрий Ульянов и др. .
Награды:
Лучший актер — Константин Лавроненко (Каннский кинофестиваль)
Приз Федерации Киноклубов России за лучший фильм Российской программы — Андрей Звягинцев (Московский МКФ).
Версия для печати
Когда на экраны вышел первый фильм Звягинцева "Возвращение". то для многих это в самом деле стало возвращением — возвращением хорошего кино в Россию. Правда, эстеты предъявляли какие-то странные претензии, высказывали замечания и подчеркивали недостатки. Говоря при этом — возможно, что это недостатки дебюта. Пусть, мол, новый гений снимает, а мы посмотрим.
"Изгнание" показало, что недостатки недостатками не были. Они размножились, увеличились, приобрели системный характер и претендуют на то, чтобы называться авторским стилем. Перечисление их может составить перечень отличительных признаков фильма, делающих его заметным среди мутного потока, а может — перечень неудач. Не в плюс и не в минус. Когда бублик состоит из одной только дыры, то это уже концепция.
Меня фильм пытался купить музыкой Пярта, она сразу же придала сюжету некоторую инопланетность. Но если такая музыка хороша для предисловий, то сопровождать ею большие фрагменты фильма совершенно немыслимо, она для этого слишком тяжела и автономна.
Цветовая гамма фильма и операторская работа замечательны. Хотелось только все время спросить режиссера, если он впитал в себя весь мировой кинематограф, то обязательно ли в таких количествах выводить его из собственного сознания? Тут тебе и Бергман — ульманоподобная героиня (которая и в самом деле оказалась шведкой!) и бесстрастные диалоги среднерусских северян; тут и Тарковский — панорамы, воды, льющиеся часами отовсюду и смывающие все, съемки в темноте, добавление сюрреалистических деталей в пытающийся быть правдоподобным интерьер. Тут и Антониони с песчаными горками посреди русских полей, где сначала сеют, а потом жнут под надрывные народные песнопения, и слава богу, что именно в такой последовательности (сеют-жнут), а ведь уже думалось, что нормально, когда наоборот. Тут и Пазолини с выверенными статическими мизансценами. Тут и Лунгин со своим островом, пусть и без мамоновской надрывности.
А вот надрывности-то и не хватает фильму. Да что надрывности, пусть бы хоть немножко живой воды на этих волшебных куколок в этих волшебных декорациях. Но нет. Фильм "Изгнание" безусловно снят инопланетянином. Поэтому он ну очень похож на правду жизни, но только в той степени, в какой были похоже на правду жизни предметы, наколдованные Хоттабычем и не содержавшие никаких примет функциональности. Я уж не говорю о том, что герои обитают вне стран и вне времен, такое бы, в иной ситуации, потянуло на обобщение и притчевость. Универсальные имена, универсальные события (фильм изначально снят по Сарояну). Но инопланетянин по незнанию принимает за универсальность безличность.
Герои не умеют действовать группой. Максимум по двое. Поэтому все они держатся в строгой изоляции. Тем более что именно для одиноких персонажей годятся проверенные средства — дождь, бьющий по лобовому стеклу, длинное путешествие по Аризоне (извините, Молдавии) на автомобиле, белые рубахи в сгущающейся тьме.
Красота вокруг такая, что, озвученная Пяртом, вызывает мелкую слезу. Без слезы было бы совсем грустно, а так, преломляя фотографические пейзажи и глиняных героев, уронивших тяжелые руки меж лепных колен, она создает волшебство. Куколки, кругом куколки. Мотивы и поступки куколок не очень ясны, и сложно представить себе ситуацию, в которой они были бы ясны, к каким городам и весям их не привяжи. Домики тоже игрушечные. Храм на горе совершенно умилительный, особенно в перспективе, когда легко помещается у батюшки под мышкой.
Вообще религиозное высказывание в фильме прямое, лобовое. Если в "Возвращении" еще было сомнение в том, что эта прямота не содержит дополнительного слоя, то в "Изгнании" это становится очевидным. Чуть не в каждом кадре некий символ, знак, намек, а то и прямая цитата.
Все это слишком похоже на ситуацию, в которой упражнения с формой полностью затмили необходимость этой формой что-то облечь. Волшебные покрова поверх плохо выдолбленного полена. И какие бы прекрасные актеры на фоне каких бы прекрасных пейзажей, прекрасной рукой снятых во имя прекрасных целей и идей, не принимали прекрасные позы и не говорили прекрасные слова, главного в фильме не случилось — он не приобрел самостоятельного звучания. И мне уже сложно представить себе, что когда-либо режиссер Звягинцев сможет отказаться от наработанного и начать новую жизнь, потому что тогда ему пришлось бы отказаться от всего, что он сам считает ценным. Впрочем, какие его годы!
