Награды: МКФ в Каннах — лучшая женская роль. Фестиваль фантастических фильмов в Нёвшателе, Швейцария — Titra Film Award. Nordic Council — Главный приз. "Экранка.ру" — лучший фильм 2009 года..
Интересные факты о фильме:
- фильм встретили в Каннах смехом и свистом;
- главную роль могла сыграть Ева Грин;
- лента разделена на три части: "Скорбь", "Боль" и "Трое нищих". Так же в фильме есть пролог и эпилог. Иллюстрации ко всем ним нарисовал датский художник Пер Киркеби.
- в начале и конце фильма играет музыка Георга Фридриха Генделя.
"Антихрист" — это потрясающая иллюстрация некоторых положений "Эстетической теории" Адорно, странным образом совмещенная с психоаналитической теорией лечения женских истерий. Механическое совмещение подобных идей с помощью живого, мягкого образа Шарлотт Генсбур в роли жертвы собственного наваждения, вожделения и ненависти к себе меня поразило. Идея ужаса перед природным у Адорно передается как подспудный страх человека перед жестокостью природы, перед ее безжалостностью, на которую не действует мораль. Т.е. страх заключается в том, что природное всегда побеждает мораль, что природе она неведома — та функционирует по своим темным законам. Попытки приукрасить природу (пастораль) ни к чему не приводят, потому что человек — это то, что противостоит природному. Творческий акт по Адорно возникает как результат страха перед природным, как оружие против аморальной природы, в "Антихристе" же творческий акт подавляется и размывается природным. Причем Триер очень остроумно совмещает символы беспорядочной жестокости природы в виде родившей мертвеца лани и прочие нарочитые штрихи с классическими символами хоррора. Т.е. у него символ жестокости природного (культурный символ) и символ хоррора(непосредственное предупреждение, зловещий знак) совмещаются в одном. Он показывает один предмет, а получается два, причем один из них вызывает верную реакцию, а другой —смех. Очень изящно.
Выбор Шарлотт на роль главной героини выводит происходящее на новый уровень. Трепетная и невероятная Гензбур, уже прошедшая через limon incest, здесь является опасным, притягательным воплощением женственности. Куски ее тела, ее лицо — все имеет значение. Вторая идейная часть "Антихриста" — это, грубо говоря, история развития психоанализа во всем комплексе его проб и ошибок. История женских истерий знает очень много трагикомических случаев "лечения", связанных помещением женщин в ледяную воду, успокоением их с помощью секса и т.д. Но женская истерия, в которой женщина ощущает себя виноватой, грязной, не имеет выхода, тем более — за счет мужского давления и контроля. Тут есть опасный момент: если ты ее жалеешь, она чувствует, что манипулирует тобой, что она ведьма, проклятая, а ты слаб. Если ты ее бьешь, она ощущает почти мазохистское удовольствие воплощенных, хоть и плохих ожиданий или, по крайней мере, заслуженную кару, что усугубляет невроз. Доминирование на этом пути приводит к фолу. Этот фол демонстрируется в самом начале фильма, и дальнейшие последствия для Дефо понятны уже тогда, они вызывают злорадную усмешку. Эмоциональная дыра заставляет затыкать ее всеми возможными способами, но никакой благодарности за это никогда не последует, потому что женщина знает, что это всего лишь временный промежуток перед еще большим голодом, заключенном в ее голове. Собственно, самоуверенность героя Дефо, его чувство пастыря, ложное чувство контроля над ситуацией и являются вещами, которые для его жены невыносимы. Психоаналитики, как интересно описывал Фуко, позднее стали использовать образ отца, но Дефо использует образ мужа-лекаря, мужа-профессора — и это, конечно, бесконечно глупо с его стороны. Он побеждает на физическом уровне, но проигрывает на всех остальных.
Единственное, что вызывает массу вопросов, — это концовка. Но я ничуть не удивилась, когда Док обнаружил интервью, в котором Триер сообщал, что изначально он хотел снять фильм о страхе перед природным, что действительно бросается в глаза, а весь этот кипеж с "антихрист — это женщина" высосан из пальца.
Страх перед женским нутром пропитывает множество средневековых сочинений. То, что героиня Шарлотт заражается им и осознанием некоего несуществующего первородного греха, неудивительно — эта копоть пристает. И в самом деле — дыра всегда кажется более опасной, потому что ты не знаешь, что находится в ней. Мужской член, несмотря на первичное впечатление уродливости, достаточно тривиален, тогда как плохо прикрытая дыра внутрь женского организма и впрямь выглядит весьма зловещей. Женщина словно не завершена. Приписываемая женщинам ненасытность испорченной утробы, ее незаполнимость и вечное желание, наиболее извращенно описанные в "Молоте ведьм", оставляют неприятное впечатление. На самом деле, дыра, конечно, ничего не желает, существуют только желания головы, и чаще всего именно окружающие стремятся набить чертову дыру чем-то, чтобы не возникало вопросов о том, куда она ведет, чтобы как-то овладеть дырой и ее непознаваемостью. В "Антихристе" Шарлотт хочет заполнить собственные пустоты чем-то, добиваясь и физического контакта в том числе, но он для нее недостаточен. В конце концов, она испытывает злость на кажущуюся простоту, которая ничем в реальности не удовлетворяет, — и калечит своего "доктора". Одновременно она повторяет то, за что себя винит, распаляя чувство трагедии, — секс. Ну и, кстати, если она видела падение сына, на что намекается, то повторяет запретное удовольствие, испытывая и греховную радость преступления. Многократно повторяющиеся половые акты носят горячечный характер, они только истощают, ожесточают, вызывая лишь большую жажду, поэтому в качестве кары героиня отрезает себе клитор. Тут нужно заметить, что имея большое символическое значение, этот факт мало повлиял бы на конечный результат — женщины способны испытывать разные типы оргазма. Здесь гораздо интереснее ее изменчивость — от жертвы до палача, снова и снова, циклические, словно фрикции, смены настроения со все возрастающей амплитудой, ожидание апокалипсиса.
Ну и как это, черт возьми, снято — депрессивная красота "Антихриста" вызывает восторг. Банальное размытие кадра при поворотах в лесу демонстрирует потерю ориентации, грядущее злодеяние. Некоторые намеки на наступающий апокалипсис за счет совершенно мелких и нетрудных средств оказывают важное взаимодействие. Каждый элемент из скупого набора Эдема играет свою важную роль, а момент погружения женщины в растения поистине дьявольский. Дьявольский он потому, что отражает, каким образом доверие и склонность верить в собственную правоту вместе могут родить набор чудовищ. Героиня Шарлотт не хочет погружаться в собственную бездну, для нее гораздо более удачным вариантом было бы убежать, однако "психоаналитик" отправляет ее на встречу с хтоническим — и инициирует ее адом. Совершив ради него подвиг падения в шепот корней, она демонстрирует "излечение", хотя понятно, что это не убедит героя Дефо. Эта обоюдная неудовлетворенность, несовпадение движений где-то в глубине потока и вызывает катастрофические последствия. Проводя ее через унижение и боль, он пробуждает в ней темную силу. В том, что жена вешает на мужа груз, проткнув ему ногу, мне видится попытка передать ее собственные ощущения. Особенно забавно, что в попытке спастись от воспаленного женского эго герой Дефо заползает... в дыру, предающую его довольно скоро. В принципе, наверное, находящийся в депрессии фон Триер мог снять "Антихриста" и про то, какие сатанинские сволочи психоаналитики.
Про "Антихриста" вообще можно говорить бесконечно с совершенно разных ракурсов. Мне вот только что пришла в голову отличная идея про ворону в лисьей норе и Генделя, поток мыслей каждый раз обновляется. Интеллектуальное и (несомненно!) эротическое удовольствие высшей пробы, доставляемое фильмом, крайне многообразно, можно обсуждать каждый эпизод. Причем парадокс в том, что наиболее сексуальным здесь выглядит женский страх, ожидающее лицо Шарлотт, а не непосредственно половой акт, хотя усидеть спокойно, созерцая фильм трудно. Фильм очень пластичен, холоден, темен, но он увлекает за собой, как открытая дверь в подвал Буки. Охуительное, охуительное кино.
Поскольку я, вероятно, после подведения итогов-2009, остался единственным автором "Экранки", кто не смотрел лучший по нашему совокупному мнению фильм года, мне пришлось спешно ликвидировать этот пробел в моём образовании. То есть, скачать и зазырить. После этого – прочитать рецензии на "Экранке" (их оказалась аж целая одна – Жанны Поярковой, плюс удалённые комментарии Вовы и Лёши, отголоски которых можно встретить в беспорядочных ответах Пирамидхэда), а затем вообще потаскаться по сети, пособирать, так сказать, чужие мнения. Поэтому, если не возражаете, я начну с чужих мнений.
Во многочисленных рецензиях и отзывах на "Антихриста" обращают на себя внимание две вещи. Первая – почти ни одна рецензия даже не пытается понять, объяснить и трактовать основной камень преткновения для лично моего понимания фильма – финальный кадр с толпами людей (тёток?), идущих по склону холма. Я, собственно, полез в интернет именно ради того, чтоб найти трактовку этого образа, объяснение которого, как объяснение стартового эпизода с диббуком в "Серьёзном человеке", выступает для меня лакмусовой бумажкой истинности или ложности понимания фильма. Вторая вещь – практически все описания сюжета говорят о том, что "пара потеряла ребёнка, и поехала в лес, где сходит с ума", начисто теряя сюжетный твист, имевший место в конце второй трети фильма, и удлиняющий историю в прошлое. Это чертовски странно. Такое впечатление, что принципиальный поворот сюжета вообще не имеет никакого значения для зрителей – что он есть, что его нет. Почему так?..
Забавно было читать и рецензию безусловно уважаемой Морганы. Вот она обижается, когда я говорю, что она обращает пристальное внимание на дихотомию "мужское-женское", и что вообще вопросы гендерного неравноправия – одна из ключевых тем её рецензий. А что я должен говорить после таких, например, пассажей: "История женских истерий знает очень много трагикомических случаев "лечения", связанных помещением женщин в ледяную воду, успокоением их с помощью секса и т.д. Но женская истерия, в которой женщина ощущает себя виноватой, грязной, не имеет выхода, тем более — за счет мужского давления и контроля." Начнём с того, что слово "истерия" вообще некорректно употреблять во множественном числе – это не группа заболеваний, а одна отдельно взятая болячка, кстати, довольно простая (за лечение истерии с понятным анамнезом взялся бы даже я, хотя я не психотерапевт, и не имею права практиковать). Далее, психиатрия вообще не делит заболевания на "мужские" и "женские", по этому принципу, насколько мне известно, действуют только урология и гинекология, вся остальная медицина заболевания рассматривает без привязки к полу. Истерия – заболевание, свойственное и мужчинам и женщинам. Женщин-истериков больше, но не порядково, а, скажем, раза в три. То есть это не случай эротомании, где на тысячу больных-женщин встречается один больной-мужчина. Далее – история психиатрии вообще знает массу смешного, опять-таки, безо всякой привязки к полу. Больных помещали в ледяные ванны, закапывали живьём под землю, выжигали огнём на коже, отрезали части тела или даже мозга, били током, и так далее, и тому подобное. Мужчин это касалось, мне кажется, в большей степени, чем женщин, хотя не возьмусь утверждать. Ну и, наконец, персонаж Шарлоты Гинзбур вообще не страдает истерией.
Впрочем, тут уж я вступаю на лёд, под который провалились почти все во главе с Триером. Говорят, что каждый человек считает себя специалистом в области раскрытия преступлений и в воспитании детей. С лёгкой руки голливудских киношников, почти все считают себя также большими профи в психиатрии. Не задумываясь при этом о том, что психотерапия – это не набор методов из разряда "давайте подумаем, как помочь Васе", а большая и сложная наука, хорошо систематизированный вид медицинской практики (это я, возвращаясь к первой фразе абзаца, о лаже самого Триера – персонажа Дефо несколько раз называют "психотерапевтом", при этом подчёркивают, что он не врач). Рецензии на фильм прямо-таки пестрят диагнозами персонажа Гинзбур – "шизофрения", "истерия", наконец, прекрасное триеровское "скорбь". Хотя истинное её заболевание, на мой взгляд, достаточно очевидно для любого, кто просто знает названия болезней и их определения.
В действительности, понимание происходящего для зрителя наступает в момент, когда Дефо открывает конверт из больницы – а затем смотрит на фотографии из поляроида. И мы видим, что всё предыдущее лето персонаж Гинзбур, увезя своего малолетнего ребёнка подальше от мужа, надевала ему ботинки наоборот, не смотря на то, что ребёнок сопротивлялся и плакал – что привело, в конечном счёте, к деформации стопы малыша. Причём, она отказывается это признать, когда ей прямо на это указывают. Друзья мои. Это выраженная психопатия. Опаснейшее заболевание, которое не лечится психотерапией. Это, простите, аминазином в сраку – да и то не всегда помогает. То есть, доктор понимает, что он ошибся в диагнозе – и ошибся фатально. А это значит, что ему надо срочно вести свою жену в больницу, где обследовать её, и назначать правильное лечение, пока пиздец не подкрался, как всегда, незаметно. И что же делает доктор? Дальше происходит феерический момент, который остаётся почти незамеченным зрителями, из-за последующего появления персонажа Гинзбур, кровавой спермы и сверления ног. Доктор идёт в сарай (!) и прячет фотографии, доказывающие психопатию его жены, в ящичек (!!!). Блять, зачем он это делает?
Ну и вот, когда вы доходите в своих рассуждениях до этого момента, пришла пора осмотреть ситуацию с высоты птичьего полёта. Психопатия – не острая шизофрения и не истерический невроз. Она не возникает вдруг. Акцентуация характера или темперамента закладывается ещё в утробе матери, и затем развивается десятилетиями. Гинзбур и Дефо по фильму женаты лет пять, судя по возрасту ребёнка, а то и десять, если ребёнка они завели не сразу. То есть, пять лет профессиональный психотерапевт женат на психопатке. Здесь уже не только замечания Гинзбур о том, что "он очень дистанцировался от неё и от ребёнка" и "она интересна ему только сейчас, когда стала его пациенткой", кажутся истиной. Здесь перед нами массивное полотно с каким-то доктором Джекилом в виде персонажа Дефо, посредине. Не заметить, что твоя жена – психопатка, наверное даже чернорабочий на каменоломнях не смог бы. А профессиональный психотерапевт за долгие годы совместной жизни эту психопатку возле себя вырастил. Конфликт, драма и трагедия в фильме Триера касаются не месяцев скорби после гибели ребёнка, это не клиника острого горя, которую пытается увидеть Дефо. Это эпическое полотно о том, как доведённая до крайней степени психического заболевания женщина, годами, годами погружающаяся в безумие, в конце концов срывается. И в этом есть добротная часть вины персонажа Дефо (если не вся вина, все чистые 100%), который не только не рефлексирует – даже думать не собирается об этом. Он просто убил свою жену в момент, когда ситуация вышла из-под его контроля. Да и вышла ли? Дефо видит говорящих лис и птиц, оживающих после раскапывания из-под земли и разбивания камнем головы. Это сложные галлюцинации, Дефо не может этого не понимать. Он – тяжело психически больной человек. По сути, это драма двух психов, годами убивавших друг друга, и в итоге убивших в реальности. Только один из них не понимает, что происходит, а другой – профессиональный психотерапевт, и не только понимает всё происходящее вокруг, но и управляет этим по мере своих возможностей.
И что же на выходе? Кто здесь Антихрист? Вот чтобы понять это, и нужно найти непротиворечивую трактовку финального эпизода, этот склон с ползущими по нему, словно муравьи, женщинами со стёртыми лицами. Это не абстрактное видЕние персонажа. ВидЕние было за несколько секунд до того, когда Дефо шёл к мосту, и в рапидной съёмке земля под его ногами превращалась в людские тела. А идущие по склону люди – это совершенно осознанно помещённый в фильм художественный образ, являющийся полноценной частью мистической реальности фильма (или, если уж мы здесь говорим о реалистичном дискурсе, "шизофренической реальности Дефо").
Возможных трактовок образа, в общем-то, всего две. Первая, которая интуитивно кажется зрителю более правильной: что идущие по склону женщины — это угроза. Или, если исходить из того, что главный герой — отрицательный персонаж — возмездие. Человек, мужчина, который только что убил свою жену, им же погружённую в безумие. Он вышел из мира "эдема", перешёл по мостику на другую сторону — и думал, что спасся. Но в действительности, нельзя спастись от собственного чувства вины, собственного безумия — и, отведав землянички, персонаж приплыл. Отмучился.
Однако интуитивно менее очевидная трактовка, представляющая женщин на холме не злым, а добрым образом, на поверку оказывается более художественно и психологически состоятельной. Если уж мы считаем всё это галлюцинацией главного героя, то сцена поедания земляники и последующего появления множества людей, женщин, является примирением. Примирением героя с совершёнными им поступками, примирением со своей убитой женой, с природой, со всем инь-пластом физической, метафорической и психологической реальности.
И Антихристом в этом случае, без сомнений, является сам герой — и именно из-за этого примирения, из-за способности совместить в себе несовмещаемое, синтезировать непримиримое (ведь вся концепция христианства построена как раз на том, что никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя смешивать или примирять добро и зло, ян — олицетворением которого является сам Христос — должен властвовать, а инь — подчиняться). Другими словами, то, в чём Триера обвиняли все встречные и поперечные — женоненавистничество — это как раз то самое обвинение, которое Триер гордо кидает в лицо христианству, объявляя себя Антихристианином (или Антихристом — название книги Ницше переводили и так и так).
Нет, Триер, конечно, был освистан в Каннах совершенно справедливо. Потому что безотносительно к художественной ценности, образам и смыслам, фильм насыщен множеством откровенно эпатажных сцен и кадров, чистый выпендрёж. Например, посвящение Тарковскому, которое появляется на экране после завершения фильма. Оно так нелепо, так неуместно здесь – Триер как маленький ребёнок, который не умеет остановиться, у которого нет и не было никогда чувства меры.
Но это не меняет того факта, что фильм, как написала Жанна, охуителен. Хотя я не уверен, заслуживает ли он оценки лучшей картины 2009 года, во всяком случае, в моём личном топе.