Мне кажется, этот фильм делался так. Режиссер Карнер посмотрел фильм, про который ему кто-то сказал, что он культовый, про гонщика Ковальски, и сказал себе примерно так: "Че-то какая-то хуйня. Я нихуя не понял. Чего он не остановился, когда ему говорили? Нахуя вот надо было ехать-то? Тебе сказали стой, ты и стой, а не остановился — получи по башке дубиной. Ну вот и все! Так что правильно за ним погнались. Не-е-ет, не понимаю! А раз я не понял, то и зритель не поймет. Непонятно еще, где тут женщина? В любом фильме должна быть любовная линия, если ее нет, то это плохой фильм, зритель его смотреть не будет. А раз зритель не будет, то и я не буду!"
Тут в голове у режиссера Карнера что-то щелкнуло, перемкнуло, и он придумал, почему гонщик Ковальски не останавливался. Конечно же, cherchez la famme! Женщина есть, и гонщик Ковальски едет по стране именно ради нее! Тут же сложилась гениальная идея: у него рожает жена, а он в отъезде, ему надо быть с ней рядом, и он превышает скорость, а полицейские его останавливают, а он от них вырывается и убегает, потому что ему надо к жене. Обосраться как круто!
В восторге от того, что он все себе объяснил, режиссер Карнер бросился переделывать фильм в соответствии со своей концепцией, ну, и чтоб попонятнее зрителю было, покрасивше. И пошло-покатилось. Флешбеки выстроились в стройную картину: вот Ковальски увольняется из Армии, вот он освобождает леопарда и знакомится с будущей женой, вот вступает в лоно церкви, вот жена говорит ему, что беременна. У Ковальски появляется имя. Едет он не просто по стране, а по красивым пейзажам, по Долине Монументов, а раз едет по Долине Монументов, то знакомится, ясное дело, с индейцами навахо, которые раскрывают ему древнюю индейскую мудрость. Тут появляется мистика, которая в конце фильма всплывет. Радиодиджея слепого негра переделали в белого усача, а негра перевели на открывшуюся должность до большой тупой шишки в ФБР. Помощника диджея из другого негра переделали в женщину (cherchez la famme again!), а усача переименовали из Супер Души в Голос. Отшельник Хиппи стал психопатом и Отшельником, Скрывающимся от Налогов, а его девушка надела лифчик и шорты и перестала быть обнаженной. Тема сисек, увы, закрылась. Но надо же чем-то жертвовать. Вместо изысканной сцены попытки соблазнения, чтоб было попонятнее, она говорит чуть ли не "Эй! Давай потрахаемся!1одинодин". Но герой верен своей умирающей жене!
В финале снова прорезается тема мистики, начатая в индейском вигваме. Типа, герой умирает и воссоединяется со своей также умершей жаной. Это роднит фильм с другой американской переделкой, того же, кстати, времени, снова чтоб было попонятнее зрителю сделанному, называется "City of Angels", такая же хуета из-под ногтей (см., кстати, рецензию Димы Савочкина на этот фильм — она справедлива и для рассматриваемой поделки). Тогда же сняли и переделки "Психо", "Идеального убийства" и "Окна во двор", в двух из них, кстати, снялся наш любимый герой Вигго Мортенсен, в общем, конец девяностых — какой-то пиздец, мрак американского кинематографа, понятно, что они всегда были, но вдруг откуда-то повылазили всякие подзалупные творожки.