Борис Виан умер на премьере фильма, снятого по его самому покупаемому роману, — "Я приду плюнуть на ваши могилы". Говорят, фильм ему резко не понравился. Виан отличался повышенной чуткостью и чувствительностью, не говоря уже о том, что играл на тромбоне, а в романе "Пена дней" изобрел пианоктейль. Сейчас я процитирую его принцип действия:
Каждой клавише соответствует либо какой-нибудь крепкий напиток, либо ликер, либо сироп. Правая педаль добавляет в смесь сбитое яйцо, а левая — кусочек льда. Для получения сельтерской воды надо извлекать тремоло в высоком регистре. Дозы всех ингредиентов определяются длительностью звука: одной шестьдесят четвертой соответствует шестнадцатая часть объема, взятого за единицу, четверти — единица объема, а целой ноте — четыре единицы. Когда играешь медленную мелодию, включается особая система регистров, чтобы доза коктейля не увеличивалась, иначе порция получилась бы слишком большой, а только повышалась его крепость. Кроме того, можно, в зависимости от продолжительности мелодии, изменить величину объема, взятого за единицу, уменьшив его, например, в сто раз, чтобы получить напиток, в котором, с помощью особого модератора, учтены все законы гармонии.
Такой инструмент мог изобрести только самый замечательный человек. Так что мне кажется, что Виан был замечательным человеком. И, к слову, я люблю его романы. Хотя на Экранке.ру не все разделяют моих пристрастий. Например, Юлия Ульяновская считает, что тексты Виана – полное говно.
Когда Виан умер, над его чувствительностью стало возможно надругаться в полной мере. В 60-х годах были сделаны экранизации "Осени в Пекине" и "Пены дней", и эти фильмы снимали явно не те люди. Вообще-то я не могу представить, кто бы смог сделать адекватную экранизацию той же самой "Пены дней". Это должен быть режиссер, одновременно обладающий и нежностью, и сарказмом. А это, по-видимому, так же сложно как стрелять с двух рук. "Хлою" тоже нельзя назвать удачной картиной, но авторы хотя бы честно предупреждают, что данная работа является не экранизацией, а неким "преломлением впечатлений". Но это враки. Нету никакого преломления. А вот что есть: с корнем выдрана любовная интрига, – она и обыгрывается, а всё остальное отправлено в утиль. Кроме того, в сюжете появляется Вечный Гей, без которого не мыслим ни один современный артхаусный фильм. Вместо коктейлей, которым воздал бы хвалу Вениамин Ерофеев, если бы жил в Новом Орлеане, персонажи пьют пивасик. Архиписков и Свящёнков, венчающих Колена и Хлою на любовное царствие, сменил полусумасшедший уличный священник.
Ну и, коротко о сюжете. Застенчивый астроном по имени Котаро влюбляется в девушку Хлою, которая работает в прачечной и любит наблюдать, как белье становится чистым. Озаренную внутренним светом Хлою обожают все друзья Котаро. Однако безоблачное небо омрачается: в легких девушки прорастают водяные лилии. Если такая лилия распустится, то Хлоя умрет. Котаро окружает Хлою цветами, потому что в окружении армии цветов лилия робеет.