В главных ролях: Марен Педерсен, Клара Понтоппидан, Элит Пио, Оскар Стриболт. В ролях: Тора Тейе, Джон Андерсен, Бенжамин Кристенсен, Пол Ремерт.
Интересные факты о фильме:
Сцены, воссоздающие магическую жизнь средневековья, и долгий съемочный период (с февраля по октябрь 1921 года) привели к тому, что фильм "Ведьмы" с бюджетом около 2 миллионов шведских крон стал самым дорогим немым фильмом в истории шведского кино.
В 1941 году Кристенсен переиздал фильм, расширив вступление.
Одну из актрис, Марен Педерсен, режиссер нашел на улице. Она (в прошлом — санитарка "Красного Креста") торговала цветами. Во время съемок одной из сцен, она повернулася к Кристенсену и сказала: "Дьявол — реален. Я только что видела его сидящим на мой кровати". Кристенсен был настолько поражен, что включил момент "современной одержимости" в свой фильм.
В 1968 году вышла сокращенная версия фильма (77 минут) с джазовым саундтреком Дэниела Юмера и закадровым текстом Уильяма С. Берроуза.
История этого легендарного фильма такова. Сорокалетний режиссер Бенжамин Кристенсен, уроженец датского Выборга, прочел "Молот ведьм". Вдохновившись трактатом, он провел два года в библиотеках, музейных архивах и прочих тематических заведениях в поисках подходящих материалов. Потом он выбил серьезный бюджет у кинокомпании "Svensk Filmindustri" (приблизительно 1,8 – 2 миллиона шведских крон) и отправился в Данию, где выкупил и отреставрировал киностудию "Astra film", дабы избежать назойливого внимания шведских боссов, по привычке лезущих надо и не надо со своими советами и настойчивыми рекомендациями.
"Я не хотел снимать экранную адаптацию "Молота ведьм"… Я хотел сделать совершенно оригинальный фильм", — говорил Кристенсен. Так и получилось. "Ведьмы" – это весьма странный и оригинальный сплав научно-популярного кино с игровым. Сначала идет некий тезис, сопровождаемый аутентичным материалом вроде исторических документов и старинных гравюр и пояснительным закадровым текстом режиссера, а потом вдруг начинается художественно-вымышленная реконструкция описываемых событий.
Иной раз фильм превращается в "реконструкцию внутри реконструкции": например, Кристенсен изображает традиционный механизм допроса инквизиторами ведьмы. "Ведьма", доведенная пытками и непрекращаемым психологическим давлением до форменного психоза, начинает "реконструировать" вымышленные шабаши ведьм, наделяя происходящее такими нелепыми деталями, которые, как будто, специально и не выдумаешь. Фантазии ведьмы Кристенсен также экранизирует.
Фильм дробится на отдельные главы, а отдельные главы – на сцены. Игровая часть плавно превращается в документальную, а учебно-познавательная – в познавательно-развлекательную: скажем, камера демонстрирует адские изобретения инквизиции, всевозможные пыточные устройства, плавно скользя по хитроумным узлам и деталям конструкций. Потом вдруг в кадр попадает женщина. Невозмутимый интертитр сообщает: "Одна моя актриса решила испробовать на себе устройство по выламыванию больших пальцев". Улыбающаяся актриса, потом – крупный план чего-то вроде тисков, закручивающихся винтом, в который зажаты ее пальцы. Чья-то рука, вероятно, режиссерская, начинает крутить винт. Средний план: улыбающееся лицо искажается болью. Невозмутимый интертитр сообщает: "Меньше чем через минуту мне удалось выведать у нее потрясающие секреты".
Последняя, седьмая, глава переносит зрителя в прогрессивный двадцатый век. Режиссер знакомит зрителя с нынешними проявлениями "ведьмовства" и с тем, как его воспринимают сейчас. Клептомания, истерия – за всё это бедные женщины могли поплатиться жизнью, а сейчас их ждет "лишь прохладный душ в богадельнях и лечебницах".
Особенный интерес в фильме представляют несколько центральных глав, иллюстрирующих приезд инквизиторов в обычную деревню. Каждый такой приезд, сообщает Кристенсен, сопровождался эпидемиями одержимости. Находясь под пытками, "ведьма" закладывала сонм других "ведьм", а те закладывали своих товарок. По суровому закону геометрической прогрессии за пару столетий было выжжено огнем и вырублено мечом восемь миллионов женщин, старух и детей. Просмотр этих глав наводит на следующую мысль о трудовой деятельности средневекового человека. Подобно нынешним клеркам, средневековый труженик активно имитировал "бурную деятельность". Однако чаще всего имитация превращалась в реальное действие, поскольку над средневековым работником довлела не только угроза увольнения, но и прямая угроза смерти. Если ты работаешь в инквизиции, то будь любезен обвинять и наказывать. В то суровое время протирать штаны на лавке было не с руки: иначе тебя самого могли обвинить в пособничестве нечистой силе. Поэтому-то монахи истязали, бичевали себя. Чуть что – сразу бежали к брату по вере: отхуярь меня плеткой, а то, вишь ли, я слабый человек, мне явился соблазн, бесу не нравится моя набожность. В убийстве других и истязании себя проявлялся обычный инстинкт самосохранения. Средневековые люди были рождены, чтобы "сказку сделать былью". Они действительно жили в воображаемом мире, мире своих смертоносных фантазий. Творческий метод, избранный Кристенсеном отличным образом это демонстрирует: реалистичность "пыточных" сцен тождественна реалистичности сцен, где фигурирует дьявол.
Кроме того, режиссер реконструирует в своем фильме массовые помешательства/"одержимости" в женских монастырях (один из таких документально засвидетельствованных случаев лег в основу фильма Ежи Кавалеровича "Мать Иоанна от ангелов"), но никак не объясняет их причину. Тем не менее, разгадку даёт общая мрачно-саркастическая интонация: дьявола – нет, но если своей жизненной стезей ты избрал борьбу с дьяволом, то он должен появиться. Скучающим женщинам приходится "быть одержимыми", дабы избежать обвинения в халтуре. И если одна отваживалась изобразить себя одержимой, то бабы (что с них взять – даже в постриге они остаются бабами) начинают делать всё, чтобы переплюнуть конкурентку.
В Скандинавии фильм пользовался огромным успехом у критиков и публики, однако в большинстве стран был запрещен к показу из-за большого количества обнаженки, насилия и сексуальных извращений.