Многие любят этот фильм. Холодные и неприступные критики тают, стоит упомянуть эту картину, а про обнаженную Рэмплинг очень трудно говорить без придыхания. Однако меня "Ночной портье" за вычетом нескольких моментов оставил равнодушной. Для своего времени он был шоком, ведь здесь соединены две запретные темы — секс и нацизм, но на сегодняшний день в нем осталась лишь одна ценная вещь. Фильм о любви? С тем же успехом можно сказать, что "Автокатастрофа" Кроненберга о любви. Бывшая заключенная концлагеря и офицер СС встречаются спустя достаточно долгое время, и их садомазо-связь заставляет жену дирижера забросить все, чтобы попытаться сымитировать прошлое. Теперь это не насилие, не жестокость, не пытки, а имитация. На их старания сделать "как раньше" смотреть без жалости нельзя. Собственно, и прежде в скомканном мужчине с на редкость некрасивыми пальцами было мало интересного, но тогда их роли были реальны, реальна была ситуация, а в фильме мы сталкиваемся с повторами. Все эти осколки стекла, притянутое к паху девичье лицо, побои неискренни. Это словно смотреть на старую фотографию вместо того, чтобы пройти по ступеням. Многие жертвы влюблялись в своих тюремщиков, если можно назвать это тягучее ощущение зависимости от более сильного любовью, но тяжеловесный Дирк Богарт и легкая, проскальзывающая сквозь пальцы Рэмплинг создают не очень гармоничный дуэт, который напоминает бездарную "Лолиту" Кубрика. Впрочем, гармония здесь неважна, ее быть и не должно. Просто распахнутый тонкий рот Шарлотт Рэмплинг, в котором снуют уродливые пальцы Богарта, коробит мое чувство прекрасного.
Проблема героини Рэмплинг не в том, что она любит своего тюремщика, а в том, что после концлагеря в ее жизни ничего столь же запоминающегося не происходило. Она исковеркана, но не исцелена. Она нашла в прошлом то, чего ей не хватало, и после пережитого чувствует себя в роли добропорядочной жены слишком безвкусно. Муж-дирижер — картонка. Создается ощущение, что он даже ее не видит, а если существует выбор боль/пустота, люди всегда выбирают боль. Это не фильм о любви, это фильм о сексе, о привязанности, о мареве, о возможности быть, пусть даже безрадостно, тускло, противозаконно с человеком, которому тоже нужно быть. Дирк Богарт при определенных ракурсах похож на свинью, его лицо настолько лишено какой-либо духовности, что это тяготит. Он жалок, слаб и неинтересен. Сцена, например, где он рассказывает "библейскую историю" про отрезанную голову, уродлива и противна, хотя от появления Рэмплинг в этих подтяжках и фуражке спирает дыхание. Самое веселое — это сборище бывших эсэсовцев, устраивающих "суды" друг над другом с целью очищения, освобождения памяти от лишнего и всеобщего тонуса. Не знаю, имеет ли это историческую подоплеку, но выглядит, словно коллективный тренинг, круглый стол.
На фоне мусора — пронзительная, ослепительная Шарлотта Рэмплинг. Она ни с чем не сравнима, и даже если бы фильм был о том, как расчленяют куриные трупы, я бы все равно его посмотрела ради нее. Узкие брови, то хищным разлетом, то изящной мольбой о прощении. Улыбка, хитрая, вовсе не улыбка жертвы, а ранка, разевающиеся края, насмехающиеся над палачом. Она идеальная жертва. Она повинуется, а не сопротивляется. Она не из тех героев, что покончат жизнь самоубийством, стоит до них дотронуться. Восхитительно тощая — такая, что, кажется, можно пальцами обхватить, но как владеет собой! Неудивительно, что "Ночной портье" породил целую волну наци-эстетики, все эти фуражки, каски, эсэсовская форма. Но только не говорите мне про любовь. Ее не хочется любить. Ее хочется трахать, трахать и трахать. Об этом Кавани и сняла своего "Ночного портье".