Чехи мне известны были долгое время лишь по литературе, но уже тогда у меня сложилось о них впечатление о людях мистических, циничных и сильно не в своем уме. Фильмы, которые довелось с тех пор посмотреть, лишь усиливают это чувство: если чеха не пообтесать всем миром, он обязательно сам выдумает себе изощренную неприятность и сам на нее с удивлением нарвется, превратившись в призрак, пугающий ночных гуляк дурным смехом над Влтавой.
"Поезда под пристальным наблюдением" — ни о чем. Нет, смысл в нем есть, конечно. Сын отставного станционного смотрителя, нелепый ушастенький Милош, приходит работать на станцию, следуя семейной традиции. Начальником станции служит рохля — любитель голубей и поклонник пани графини, грузчиком — милый глухой старичок, а диспетчером — Хубичек, проныра и бабник. Безумная тоска, если бы ее не разбавляли шашни Хубичека с захожими дамами и страдания юного Милоша по поводу преждевременной эякуляции. Ему так стыдно, что даже приходится однажды перерезать себе вены. Тем временем страна находится под влиянием освободителей Европы — фашистов, и они появляются то в виде солдат, забирающихся в медицинский вагон к гостеприимным сестрам милосердия, то в виде дисциплинарной комиссии, разбирающей случай с Хубичеком, наставившем станционных печатей на жопу стенографистке. Ничего плохого в этом фильме фашисты не делают, однако композиционно они связаны с превращением Милоша в мужчину. Если медсестры из своего борделя на колесах даже не посмотрели в сторону чешских станционных смотрителей, то с доставившей бомбу партизанской связной у "поникшего, словно лилия" Милоша всё складывается превосходно, и таким образом в повествовании словно выставляется незаметная галочка о связи фашизма с половой несостоятельностью. Поутру счастливый Милош сообщает Хубичеку, что распрощался с прошлым, и совершает символический жест, щелкнув над головой ножницами — словно марионетка обрезает нити, за которые ее держит кукловод. И взрывает поезд.
В некоторых эпизодах "Поезда…" выглядит так, словно это кукольный мультфильм. Милош, смирно стоящий среди комнаты в форменном пальто. Неподвижно застывшая девушка-кондуктор, увозимая поездом из кадра, где застыл для поцелуя Милош. Минимум героев в кадре, минимум действия. Простейшие эмоции и простейшие движения. Это в равной степени и вызывает доверие, и нагоняет тоску. Я откровенно удивлена, что на кинопоиске этот фильм заработал почти десятку, не собираюсь никому его рекомендовать и единственное чувство, которое вынесла после просмотра — да, чехи — действительно смеющиеся гиены.
Когда смотришь фильм Иржи Менцеля "Поезда под особым наблюдением", вспоминаются такие фамилии, как Гоголь, Кафка. Менцель создает кафкианскую атмосферу и помещает в нее гоголевских "маленьких людей". А фильм, тем не менее, можно назвать "военным фильмом о партизанском сопротивлении чехов фашистам". Еще его можно назвать фильмом "coming-of-age", то есть, о переходном возрасте, потому что главным героем здесь является юный Милош Хрма, и его больше интересует половые вопросы, чем фашистская оккупация и борьба против нее. События картины монотонно развиваются в чешском захолустье. Обшарпанные стены, покосившиеся заборы, стим-панковский антураж железнодорожной станции заявляют о скоро грядущем социалистическом реализме.
Милош идет по стопам предков. Его прадед честно служил и получил во время студенческих бунтов камнем по голове, и сразу вышел на пенсию, которую тратил на ром и табак. Он насмехался над местными трудягами, которым приходилось вкалывать от зари до зари, и те забили его. Дед был гипнотизером. Окружающие считали, что гипнотизером он стал, чтобы ничего не делать. Дед погиб, когда решил загипнотизировать фашистские танки, двигающиеся колонной на Прагу. Отец Милоша был машинистом поезда и вышел на пенсию в 48 лет. Соответственно, Милош устроился дежурным на местную железнодорожную станцию, чтобы "избежать настоящей работы". Он сразу приходится ко двору. Начальник станции уважительно говорит: "Твой отец был лучшим машинистом на этой ветке. Он даже как-то скинул с площадки кочегара!". И вот начинается "тяжелая" рабочая жизнь на маленьком полустанке…
Партизанить персонажи начнут в последние 10 минут фильма. Изначально это выглядит как необходимая дань социалистического режиссера теме Второй мировой войны, но учитывая ироничную манеру Менцеля подавать события, это больше похоже на издевку. Кстати, в последнем фильме Менцеля "Я обслуживал английского короля", снятого также по роману Грабала, уже прямым текстом говорится: "Чехи не воюют". Теперь было бы уместно вспомнить дату выхода фильма и глубокомысленно заявить, что только во время "пражской весны" мог появиться такой фильм. Но, в действительности, финал осмысленнен и закономерен: как я уже писал выше, Милош идет по стопам предков, биомеханически соблюдая преемственность. Удобная волынка на госслужбе и трагикомический фатализм, — ко всему этому как осмысленно, так и неосмысленно тяготеет Милош. И все же он совершает подвиг. А подвиг он смог совершить потому, что поднял свою самооценку, разрешив мучившую его проблему преждевременной эякуляции (о которой он рассказывал каждому встречному, в том числе и железнодорожному инспектору-фашисту). Пожалуй, Менцель заслуживает места в книге рекордов Гиннеса за наиболее непафосный в истории кино показ подвига (ведь это, по-своему, тоже подвиг).
Вообразите себе две змеи с одним хвостом. Если каждая из змей вдруг, в свою очередь, вообразит, что она Уроборос, символ бесконечности, и схватит себя за хвост, то графически мы увидим знак бесконечности ∞; таким образом, символом бесконечности следует признать не змею, кусающую себя за хвост, а две змеи с одним хвостом, кусающие себя за тот же самый хвост!
Эта мысль так меня поразила, что я начну лучше снова.
Вообразите себе две длинные змеи с одним хвостом. Они могут сколь угодно далеко ползать сами по себе, но стоит делу дойти до хвоста — и они снова вместе!
Сия аллегория призвана показать сюжет фильма "Поезда под особым наблюдением". Одна голова — это история сексуального взросления молодого человека в период фашистской оккупации Чехословакии, вторая, немного атрофированная — борьба чешского антифашистского Сопротивления. Хвост этих змей следует понимать почти буквально, то есть — финал фильма. Хотя связь этих двух историй более метко было бы охарактеризовать иным фразеологизмом с участием хвоста, а именно "не пришей кобыле хвост". Две эти части связаны между собой только фашистской оккупацией, эдинством места и времени.
Понятно, что без фашистов было никак не обойтись. Дело-то, как-никак, происходит во время войны. Фигура фашистского функционера зловеща, но внушает страх не сама по себе, а в качестве представителя стоящей за ней темной силы. Манифестацией этой силы являются страшные эсэсовцы, а вот нестрашные обычные солдаты, например, не являются, и относятся к сексуальной голове фильма.
Было уже неоднократно замечено (и даже мной, в том числе), что нацизм как-то связан с сексуальными отклонениями. Так и здесь. Так и здесь. Главный герой фильма не может потерять девственность, это раз. У него ненормальное влечение к наследной железнодорожной фуражке, в которую он, как страус в песок, прячет голову, это два. "Раз" и "два" пересекаются в одной из сцен, когда он пытается потерять девственность, не снимая фуражки. Естественно, неудачно.
Первертам-фашистам противопоставляются нормальные “straight” герои Сопротивления. Трахаются они будь здоров. Когда главный герой "переходит" на их сторону ("переходит" можно употребить скорее в кавычках, поскольку он довольно пассивен), все его сексуальные проблемы тут же решаются, как по волшебству, и фуражка ему тоже больше не нужна! В общем, сразу понятно, где тут хорошие, а где тут плохие.
Вообще автор романа Богумил Грабал видно, что не чужд психоаналитике. Начальник станции, например — никак не взрослеющий типус под властью мамы, лень вспоминать, как называется в классическом психоанализе.
Возможно, атмосфера фильма про Чехию под властью фашистов, наполненная страхом и апатией (единственное занятие отца главного героя — лежание на диване), отражает атмосферу Чехии под властью нашистов наших соотечественников. Во всяком случае, один факт косвенно это подтверждает: под видом немецкого танка, который пытался загипнотизировать дед главного героя, показан советский "ИС-122" ("Иосиф Сталин-122").
Кроме того, авторам иногда слегка отказывает вкус во всяческих абсурдных мульках, а иногда нет. Отказывает, например, когда дважды говорится о дедушке главного героя, пытавшегося загипнотизировать танк, или при объяснениях функционера о том, что отступление фашистов есть тактический маневр и т.д. (то есть сценарные фишки), а не отказывает в изображении курятника начальника станции, приезда-отъезда фашистской машины и т.д. (то есть кинематографические). Как мне кажется, отсутствие вкуса тут от Грабала, а присутствие — от Менцеля. Ну, и оценку фильму ставить сложно. Прекрасная режиссерская работа при посредственном сценарии.
О посредственном сценарии говорит и целиком искусственное и ненатуральное поведение главного героя. Я бы понял, если б он все время вел себя как идиот. Нет. Как идиот он ведет себя только до "перехода" на нашу сторону. Что, конечно, говорит о мощи советских воинов, но не идет фильму на пользу.
А работа режиссера, оператора, монтажера и т.д. выше всяких похвал, конечно. Единственное слабое звено тут — Богумил Грабал.